Ясно, что Васиштха говорит здесь о тех же водах, тех же реках, что и Вамадева в своих гимнах, о водах, что поднимаются из океана и в океан текут, о медоносных волнах, что вздымаются из моря, из глубин океана, который есть сердце вещей, о потоках ясности, ghṛtasya dhārāḥ. Они представляют собой потоки высшего и универсального сознательного существования, в котором движется Варуна, взирая на правду и ложь смертных, – фраза, которую нельзя применить ни к идущему дождю, ни к физическому океану. Варуна Вед не является индийским Нептуном и не соответствует он, как первоначально казалось европейским ученым, греческому Урану, небу. Он владыка горнего простора, высшего океана, безбрежности бытия и его чистоты; в другом гимне говорится о том, что в этой безбрежности, в бесконечности, где нет путей, он проложил пути, по которым может двигаться Сурья, Солнце, Владыка Истины и Света. Оттуда взирает Варуна на истину и ложь, слившиеся воедино в сознании смертных… Также следует отметить, что это те божественные воды, которым Индра прорубил русло и заставил течь на землю, – описание, относящееся во всей Веде к семи рекам.

      Если бы и были сомнения по поводу того, что воды в молитве Васиштхи это те же самые воды, что и в великом гимне Вамадевы, madhumān ūrmiḥ, ghṛtasya dhārāḥ, то их бы полностью развеял другой гимн мудреца Васиштхи (VII.47). В сорок девятом гимне он коротко упоминает, что божественные воды текут медом, madhuścutaḥ, и говорит о том, что Боги находят в них наслаждение, опьяняясь энергией, ūrjaṁ madanti; из чего мы можем заключить, что мед или сладость есть мадху (madhu), Сома, нектар Ананды, дарующий богам экстаз. А в сорок седьмом гимне он окончательно проясняет весь смысл: