* * *

      Проход через защитный барьер Малкольм ощутил всем телом, словно тысячи пушинок пощекотали его одновременно и исчезли, оставив мурашки и вздыбленные волосы. Он рукой пригладил ерш волос на затылке, который с треском улегся.

      – Прошли барьер, – прокомментировал Джон.

      Он сжал кулаки, и его всего передернуло. Каждый ощущал по-своему переход сквозь защитный рубеж. Малкольм кивнул в знак согласия и улыбнулся, продолжая ощущать, как волоски на руках вновь прилегают к коже.

      Джон проверил сонар и подправил курс. Яхта шла к стае мелкой рыбы, которая пенила и без того неспокойный океан, издали делая его похожим на кипучее варево. Двигатель затих, и лодка пошла малым ходом почти по инерции. Джон спустился с мостика и взял один из своих спиннингов.

      – Готов? – спросил он, взял из ведра живца, насадил и забросил снасть.

      – Я попробую в проводку, – ответил Малкольм и взмахнул спиннингом.

      Блесна по большой дуге улетела ярдов на двадцать. Малколм поддернул удилище и крутанул катушку, леса разрезала воду. Джон закрепил первый спиннинг на борту лодки и взял еще живца, насадил и забросил второй спиннинг, почти в центр стаи мальков. Те бросились врассыпную, вылетая из воды стремительными серебристыми всполохами.

      – Ну, пошла рыбалка? – ухмыльнулся Джон.

      – Не клюнул еще никто! – возразил Малкольм, протягивая блесну к лодке, при этом спиннинг посвистывал и изгибался.

      – Пойдет клев, я чую сегодня хороший улов, – ответил Джон, слегка поддернув оба своих спиннинга. – А ты так и будешь, сачковать? Зачем тогда два взял.

      Малкольм поднял бровь, и как бы сдаваясь, установил свой спиннинг в крепление на борту. Он крутанул катушку пару раз, и ослабил натяжение лесы. Этот попробуем на живца, подумал он, снаряжая снасть. Наживка скрылась в воде, когда со стороны Джона раздался победный клич и один из спиннингов изогнулся крутой дугой. Моряк схватил снасть и стал работать катушкой, то, ослабляя, то, усиливая натяжение лески, при этом удилище попискивало, невероятно изгибаясь, при каждом поднятии спиннинга и рывке катушки.

      – Окунь! Точно, он, его манера, – выкрикнул Джон, накручивая катушку.

      Окунь не сдавался, уходя под яхту. Рыбак тоже жаждал победы и его шипастый красноспинный приз мог надеяться только на везение. Наконец рыба сдалась, и Малкольм помог Джону достать девяти килограммового морского окуня из воды. Красноперый крутобокий красавец, ощерился спинным плавником и бился о палубу, когда моряк длинными плоскогубцами стал вынимать крючок из его пасти.

      – Я же говорил пошла рыбалка, – хмыкнул Джон, открыл лючок и сбросил окуня в бак для рыбы.

      – Ох, накаркаете, – возразил Малкольм, удивляясь, что его спиннинги мирно дремали, покачиваясь в такт лодке.

      Он оказался прав, еще час они дрейфовали, возбуждаемые редкими поклевками, но рыба больше не шла. Джон несколько раз менял живца, пробовал забрасывать с блесной, но удача обходила