Принятый в августе 1862 года новый устав Астрономической обсерватории в Пулкове подтвердил ее статус «центрального учреждения сего рода в Империи». (Вот только смутило меня при чтении то, что по этому уставу, в отличие от первого, обсерватория отходила из ведомства Академии наук в ведомство Министерства народного просвещения. Но потом я разобралась: переход этот оказался повышением. Ведь сама Академия наук в то время подчинялась Министерству народного просвещения, так что тем самым обсерватория ставилась наравне с нею!)

      Тем же уставом был определен новый штат сотрудников. Теперь к директору, четырем астрономам, механику, смотрителю и письмоводителю добавились два астронома-адъюнкта, два вычислителя и врач. Труд и знания специалистов оценены были высоко. Директору положен был годовой оклад жалованья в 2500 рублей серебром плюс 1000 рублей столовых и 600 – на экипаж. Старший астроном получал 1500 рублей жалованья без столовых и 300 на экипаж (все-таки до Петербурга 17 верст). На «научное содержание» обсерватории отпускалось ежегодно 3500 рублей, на библиотеку – 500 и на «ученые путешествия» – 1500.

      К началу XX века штат Главной астрономической обсерватории был еще раз увеличен. Здесь стали работать даже две дамы – бывшие слушательницы высших женских курсов – Бестужевских.

      …Не один раз в пулковскую обсерваторию (я пишу со строчной буквы привычное нам имя, потому что тогда-то она звалась – Николаевская) приезжал на извозчике со своей аппаратурой фотограф Карл Булла. Ходил, снимал тут в разных уголках: душа-то у Буллы была репортерская. Не тех ли бестужевок, которых разрешили тогда зачислить в штат, видим мы на этом снимке?

      Нет площади прекрасней!

      «Монферран, вы себя обессмертили!»

      «Комиссия для построения Исаакиевского собора вызывает через сие желающих принять на себя свайную бойку под фундамент монумента, сооружаемого в память Императору Александру I…»

      Да, в самый разгар и без того хлопотного строительства, означенная комиссия получила, с 1829 года начиная, новую заботу: француз Огюст Монферран, которому судьба назначила стать русским архитектором, приступал к возведению неподалеку от великана-собора исполинской колонны. Высотой она должна была превзойти все подобные ей, известные тогда в мире – и Вандомскую в Париже, и римские колонны Траяна и Антонина, не говоря уж о Помпеевой в Александрии…

      В течение нескольких лет регулярно публиковала комиссия в «Прибавлении к Санкт-Петербургским ведомостям» объявления о подрядах на поставку гранита для «пиэдестала» и ступеней, бревен и досок на леса для подъема монолита, позже – на устройство