Тегеран-82. Начало. Жанна Голубицкая
Читать онлайн книгу.
Это они разрешали нам, пока никто не видит, носиться по английскому газону под восхитительно брызгающимися автоматическими поливалками. Мы валялись на идеально подстриженной траве, любуясь солнечными бликами в причудливых россыпях брызг. Иногда во влажной мороси вдруг расцветала крупная, яркая радуга, сияя всеми своими фирменными цветами. Мы делили ее между собой, каждому по цвету, и воображали, будто мы живем на радуге и у каждого по дуге-этажу. Нас было всего пятеро, а цветов целых семь, поэтому два – фиолетовый и голубой – обычно оставались бесхозными. Они были мутно-смазанными, не яркими, поэтому «жить» на них никто не хотел. Мы представляли, что на мрачноватой фиолетовой дуге обитают злые разбойники, а рядом, на голубой прожилке, спрятан клад. И чтобы его добыть, мы должны объединиться и победить «фиолетовых».
Целыми днями мы сочиняли приключенческие истории в духе Тома Сойера и Гекльберри Финна и «Острова сокровищ». Только героев меняли на тех, кто поближе, чтобы было увлекательнее. Так у нас появился любимый персонаж – господин Мамну. Мы сражались с этим мрачным хранителем клада целый месяц, пытаясь отвлечь его и выкрасть сокровища, которые он неусыпно сторожил.
Как в любом замкнутом мирке, в нашей больнице все друг друга знали – и советские врачи, и местный персонал. Другое дело, что запомнить имена друг друга русским и персам было не так-то просто, и в ход шли прозвища. При этом местные давали их нашим по профессиональному признаку, а наши все время норовили переименовать их на русский лад.
Все санитарки с именем Фатима, а их было несколько, стали Фаньками.
Пожилой консьерж нашего жилого дома, которого я уже упоминала, из Калана («великий, старший» – перс) превратился в родного нашему слуху Коляна.
Медсестра приемного покоя, мамина помощница-переводчица Роушани (блестящая – перс.) стала Розочкой, а садовник Барзулав (орел – перс.), поливающий газон перед нашим домом – Борькой.
Толстую повариху столовой по имени Зиба наши ласково звали тетей Зиной, а ее молодую хорошенькую помощницу Эмеретет (бессмертие – перс.) почему-то переименовали в Мегерку.
Персы присвоенные им русские имена запоминали, а вот наши – нет.
Исключением была только я со своим привычным восточному слуху именем, только местные произносили не «Джамиля», а «Джамиле», добавляя уважительное «ханум».
Всех прочих иранские сотрудники советского госпиталя величали запомнившимися им русскими словечками, связанными с профессией. Например, доктор-нос, завхоз-ага (ага – господин-перс), начмед-ага – краткий вариант «господина начальника медицинской части». Имена моих друзей мальчишек местным никак не давались, и они величали их на манер Хоттабыча с его «достопочтимым Волькой-ибн-Алешей».
Например, папа нашего Максима был офтальмолог или доктор-чашм (чашм – глаз – перс). Поэтому Макса наши «бимарестанские» персы звали «Песар-э-доктор-э-чашм-ага» –