Клинок Тишалла. Мэтью Стовер
Читать онлайн книгу.
– как смеется Л’жаннелла над удачным розыгрышем, даже если сама стала его жертвой. Видеть ее в такой тоске и беспредельном ужасе так же мучительно, как слушать ее рассказ.
Теперь мы знаем, почему так долго не откликались покорители камней Алмазного колодца. Ясна и судьба посланцев, которых отправил мой отец, чтобы выяснить судьбу подгорного народа. Кровь гремит в ушах, заглушая слова, но смысла ей не заглушить.
Крошечное сонное людское герцогство Трансдея, мало населенное до недавних пор лишь мирными пахарями, – кроме плодов земли, эта страна могла предложить миру лишь гостеприимство, которым пользовались путники на Северо-западном тракте, – превратилось в гигантский, жаждущий новых владений муравейник. Под водительством загадочного народа, назвавшегося артанцами, Трансдея сглотнула Алмазный колодец, будто и не стояло тысячу лет свободное владение покорителей камней. Горы, которые так ценили их обитатели, превратились в омертвелую пустошь, покрытую карьерами и разглоданную колоссальными машинами, выгрызавшими из горных склонов сотни длинных тонн камня в день.
А дальше – хуже. Дежавю стискивает мне глотку, когда Л’жаннелла начинает описывать машины в карьерах: титанические громады ковшей, изрыгающих черный дым и ревущих от голода, плуги на колесах, соединенных плоскими железными цепями. Я вижу машины своим мысленным взором – полагаю, ясней, чем сама разведчица. Я вырос рядом с ними.
Мой отец – мой первый отец, биологический отец – управляет компанией, которая строит такие вот машины, и я нутром чую, кто такие эти артанцы.
Потом она рассказывает об ограде вокруг карьеров, ограде на стальных столбах, заплетенных колючей проволокой. Пальцем прочерчивая в воздухе изгибы стали, она описывает витки проволоки по верху ограды и торчащие по всей длине ограды короткие лезвия. Это я тоже могу представить вполне ясно: собранный из секций забор и поверху пущенную колючую проволоку.
Торронелл ловит мой взгляд, и сквозь блеклую пленку пота, покрывшую его лицо, проглядывает осуждение. Он догадался. Открывает рот, будто собираясь заговорить, и тут же захлопывает, делая вид, что отвернулся, и только напоследок хитро косится на меня налитым кровью глазом.
Боже – все боги, боги людей, если вы меня слышите, – пусть только его пробьет пот от страха и омерзения. Не от лихорадки. Пусть в этом взгляде горит простая ненависть.
Л’жаннелла продолжает безжалостно. По всей длине ограды, миля за милей, развешаны тела – трупы, скелеты, на иных еще сохранились обрывки одежды, больше всего покорителей камней, немного Перворожденных, даже пара крошечных древолазов, – ноги не касаются земли, раскинутые руки примотаны к ограде той же проволокой. Распяты.
Распяты артанцами.
Я не могу смотреть на Торронелла. Если я хотя бы голову поверну в его сторону, хоть краешек лица его увижу, я начну оправдываться, слова посыплются с языка, как бы ни стремился я их удержать. «Но это не мой народ! – хочу прокричать я. – Это не мой народ сотворил! Это кто-то другой, некто чужой, в ком нет ни капли моей крови, ни толики моего