Фаустус и другие тексты. Бернар Рекишо
Читать онлайн книгу.
или выйти из песни души.
Не говори мне больше, что сей поэт пишет для себя и тем самым его никому не прочесть, ведь чем больше он любит выходящее из-под пера, тем больше заставляет это любить, и как раз забывая об остальных, он их обретает. Вы обретете свою интимную радость в его интимной радости, свое предельное одиночество в его предельном одиночестве и свою уникальную личность в его не схожем ни с чем случае, секрет человека толпы в его секрете:
Левша говорит мне: «Я люблю свою мельницу», и я люблю его мельницу. Тимолеон из предместий говорит мне: «Я люблю бутылку», и я люблю бутылку. Рантье говорит мне: «Я люблю воспоминания о своем детстве», и я люблю его детство. Поэт говорит мне: «Я люблю секрет своей души», и я люблю его. Каждый уступает мне крупицу собственной нежности: я становлюсь ближе к Левше, когда слушаю Левшу, к Тимолеону, когда слушаю Тимолеона, к детству рантье, когда слушаю рантье, и становлюсь поэтом, когда слушаю поэта, ибо слушать значит становиться: если со мной говорит одна из богинь, я слушаю ее и становлюсь чудесным; чудесному нет усилий.
Меня уже не убедить, что дабы достигнуть чудесной ступени богинь, требуется школярское терпение насекомого, а радости дóлжно пестовать в [страницы рукописи отсутствуют].
Мысли внахлест – песнопение доктора Фаустуса
Скрипит дверь, закроем глаза: представим себе, что это голос некоего существа. Ревет локомотив, мяукает кошка, эти существа говорят… Нет такого звука, который нельзя было бы воспринять как речь невидимого существа. Двери жалуются, деревья вздыхают; все шумы что-то выражают.
Музыкальная нота: голос одного существа. Другая нота: голос другого. Две вместе – голос третьего. Аккорд, мелодия? ну да, одновременные или последовательные голоса! Фуга, соната? голоса, в свою очередь скомпонованные из нескольких голосов. Почему каждая нота, чтобы создать фугу, должна смыкаться с другой? Каждая поодиночке уже была всем. Какое изобилие их всех, чтобы создать нечто единое!
Шумы – это голос существ? Но не может ли быть, что существа, чьим голосом являются шумы, не существуют? И шумы окажутся тогда одинокими, не принадлежащими никому голосами. Окажутся уже не столько голосами существ, сколько голосами без сущности: откуда приходят голоса, которые не являются голосами существ?
Поскольку музыка обладает звуковыми планами и одни из них выступают перед другими, другие остаются позади, планами, которые накладываются друг на друга, сближаются или расходятся, музыка наделена пространством, которое вслушивается в себя. Как шум исходит из тишины и потом в тишине теряется, так музыкальная нота, кажется, приходит в звуковом пространстве из дальних далей и потом туда возвращается: пространство служит для звуков формою тишины, откуда приходят голоса, не присущие никоему сущему… (Словам, простым звучностям, больше нет нужды иметь смысл.)
Без этого не обходится ни один шум, и гуд завода оказывается столь же волнующим, выражая свою механическую эпопею, как и пасторальная