Гибли защитники рубежа

      От пуль, от осколков мин.

      Смолкли винтовки… и наконец

      В бою остались: один боец

      И пулемет один.

      В атаку поднялся очередной

      Рассвет. Сразился с ночной мглой,

      И отступила мгла.

      Тишина грозовая. Вдруг

      Матрос услышал негромкий стук.

      Недвижны тела,

      Но застыла над грудою тел

      Рука. Не пот на коже блестел —

      Мерцали капли росы.

      Мичмана, бравого моряка,

      Мертвая скрюченная рука,

      На ней – живые часы.

      Мичман часа четыре назад

      На светящийся циферблат

      Глянул в последний раз

      И прохрипел, пересилив боль:

      «Ребята, до девяти ноль-ноль

      Держаться. Таков приказ».

      Ребята молчат. Ребята лежат.

      Они не оставили рубежа…

      Дисков достаточно. С ревом идет,

      Блеск штыков выставляя вперед,

      Атакующий вал.

      Глянул матрос на часы: восьмой.

      И пылающею щекой

      К автомату припал.

      Еще атаку матрос отбил.

      Незаметно пробравшись в тыл,

      Ползет фашистский солдат:

      В щучьих глазах – злоба и страх.

      Гранаты в руках, гранаты в зубах,

      За поясом пара гранат…

      Матрос с гранаты сорвал кольцо,

      Дерзко крикнул врагу в лицо:

      «Ну, Фриц! Взлетим, что ль,

      За компанию до облаков?»

      …От взрыва застыли стрелки часов

      На девяти ноль-ноль.

      Возвращенье