И вот Лугенус бросил в курящуюся чашу щепотку как бы древесного мелкого состава, из чаши повалил густой дым и окутал место, где стояли король и волшебник, серо-белым покровом. На удивление, дым не был едким и по-прежнему источал приятный, чуть дурманящий аромат. Веки Гвенельда отяжелели, ему было трудно удержаться, и он криво зевнул.

      – Терпи, король, терпи, – тихо проговорил Лугенус и выставил перед собой ладонь. Хрустальная крышка гроба сама собою двинулась в сторону, и взору творящего обряд и наблюдателя предстала принцесса в парадном облачении – лежала она, как живая, лице её было свежим, белым, румяным в лёгком облаке шелковистых волос цвета посеребрённого льна, густая поволока ресниц обрамляла плотно сомкнутые тонкие веки, но юная грудь её не вздымалась.