К могиле той заветной

      Не приходи уныло,

      В которой смолкнет сила

      Всей жизненной грозы.

      Отвергну плач я тщетный,

      Цветы твои и пени;

      К чему бесплотной тени

      Две розы, две слезы?..

      Мы странно сошлись. Средь салонного круга,

      В пустом разговоре его,

      Мы, словно украдкой, не зная друг друга,

      Своё угадали родство.

      И сходство души не по чувства порыву,

      Слетевшему с уст наобум,

      Проведали мы, но по мысли отзыву

      И проблеску внутренних дум.

      Занявшись усердно общественным вздором,

      Шутливое молвя словцо,

      Мы вдруг любопытным, внимательным взором

      Взглянули друг другу в лицо.

      И каждый из нас, болтовнёю и шуткой

      Удачно мороча их всех,

      Подслушал в другом свой заносчивый, жуткий,

      Ребёнка спартанского смех.

      И, свидясь, в душе мы чужой отголоска

      Своей не старались найти,

      Весь вечер вдвоём говорили мы жёстко,

      Держа свою грусть взаперти.

      Не зная, придётся ль увидеться снова,

      Нечаянно встретясь вчера,

      С правдивостью странной, жестоко, сурово

      Мы распрю вели до утра,

      Привычные все оскорбляя понятая,

      Как враг беспощадный с врагом, —

      И молча друг другу, и крепко, как братья,

      Пожали мы руку потом.

      Ты, уцелевший в сердце нищем,

      Привет тебе, мой грустный стих!

      Мой светлый луч над пепелищем

      Блаженств и радостей моих!

      Одно, чего и святотатство

      Коснуться в храме не могло:

      Моя напасть! моё богатство!

      Моё святое ремесло!

      Проснись же, смолкнувшее слово!

      Раздайся с уст моих опять;

      Сойди к избраннице ты снова,

      О роковая благодать!

      Уйми безумное роптанье

      И обреки всё сердце вновь

      На безграничное страданье,

      На бесконечную любовь!

      Тускнеет в карете, бессильно мерцая,

      И гаснет ночник;

      Всё пасмурней тянется чаща глухая.

      Путь тёмен и дик.

      Карета несётся, как будто б спешила

      В приют я родной;

      Полуночный ветр запевает уныло

      В пустыне лесной.

      Бегут вдоль дороги всё ели густые

      Туда, к рубежу,

      Откуда я еду, туда, где Россия;

      Я вслед им гляжу.

      Бегут и, качая вершиною тёмной,

      Бормочут оне

      О тяжкой