Не только ради красного словца

      Я снова про войну пишу упрямо,

      А ради светлой памяти отца

      И юности, потерянной в ней мамой.

      Зачем со смертью оживлять бои?

      Их лучше бы из памяти изгладить.

      Но там остались бабушки мои,

      Навечно замурованы в Блокаде.

      И только в ней под пеплом чёрным след,

      У голода коварного в объятьях,

      Оставили не узнанный мной дед

      И тётин сын – мой годовалый братик.

      Там сделал он свой первый в жизни шаг —

      И шаг свой, ставший для него последним,

      В том доме, где давно погас очаг,

      Как в том, другом, по горечи – соседнем.

      Откуда увозили малышей,

      Простившихся в нём с мамочкой навечно.

      И дома в мире не было пустей,

      И голода того бесчеловечней…

      Он иссушал и скручивал тела

      И эту Мать подверг экспериментам,

      Что восемь деток в муках родила,

      Став бабушкой мне лишь по документам.

      Дом этот бомбой стёрт с лица земли…

      Война пощады вовсе не сторонник!

      Но в памяти… цветы там зацвели,

      В горшках, что украшали подоконник…

      Должна и той я образ сохранить,

      Чьей тёзкой стала, девочки Марины…

      Ей тётей никогда моей не быть,

      А стать она мечтает балериной!

      Но, бог, девчушку эту вразуми,

      Вмешайся в то, что происходит, небо!

      Не дай идти за этими людьми,

      Что обещают дать кусочек хлеба.

      А мне ей крикнуть хочется: «Не верь!

      И не меняй на хлеб свои ботинки!

      Ведь за тобой навек захлопнут дверь,

      А… мясо будут продавать на рынке…»

      В конце войны убийц расплата ждёт!

      А жертвы так по-прежнему и немы…

      Я этот близкий мне, родной народ

      Запечатлеть должна в своих поэмах!

      Тех ленинградцев, вечно молодых,

      Красивые, улыбчивые лица!

      Я чётко и так ясно вижу их,

      Когда пишу страницу за страницей.

      Я теми не могу не дорожить,

      Кто дьявольской войны закон нарушил,

      В нас продолжая бесконечно жить,

      Когда их обнимают наши души!

      Война, продрогший город, метроном —

      Звук бьющегося сердца Ленинграда…

      Театр стал единственным окном

      В тот светлый мир, в котором нет блокады.

      Он