Андрей Капица. Колумб ХХ века. Михаил Слипенчук
Читать онлайн книгу.
заставили физиков работать с 9 утра до 11 вечера. Все почти жили в одном отеле, встречались утром за кофе и тут же начинали физические разговоры. Шли толпой в “свободный университет” и там читали доклады, спорили и говорили до 6 вечера, шли домой и обедали опять вместе, и опять с физическими разговорами. И так всю неделю… Эйнштейн – существо очень симпатичное, у него страшно веселые глаза, зато Madame Curie (мадам Кюри. – Прим. авт.) ужасно свирепая, страшно сухой принципиальный вид. Я думаю, она не самая симпатичная старуха на всем свете. Остальные физики все очень милые, некоторые невыносимо смешные. Все были очень довольны, но рады, когда кончилась неделя, слишком много наговорили…
Мы, кажется, решили заводить еще одну зверушку, которая родится в конце июня. Не могу ручаться за девочку, но постараюсь! Проводили сегодня маму в Париж. <…> Мы заняты сейчас посадкой и планировкой сада, вырастет он, конечно, через 25–50 лет, но все-таки надо посадить…»
Конечно, Елизавета Дмитриевна радуется за детей:
Дорогие мои Петя и Анечка, поздравляю вас с новым малюткой сыном, товарищем Сереженьке…»[62]
Дети-цветы
Сохранились письма Елизаветы Дмитриевны Крыловой к Анне Алексеевне того периода. Елизавета Дмитриевна оставалась жить в Париже и занималась там общественными и церковными делами.
12 июля 1931 г., Париж:
«Дорогая, милая моя Анюточка, как я обрадовалась твоему письму и как счастлива, что малютку вы назвали Андреем, это такое хорошее имя. Теперь я усиленно молюсь, чтобы твое сердце смягчилось и чтобы маленького Андрея окрестили. Не сердись на меня за эти строчки, но ведь крещение для меня Таинство, и я так люблю вас и малютку, что для меня отдаление от вас так тяжело…»
18 июля 1931 г., Париж:
«…Конечно, я очень хочу видеть маленького Андрея и приеду, как ты говоришь, в первых числах августа. Как хорошо, что Сереженька любит братца своего, он и потом будет верно ему покровительствовать. <…> Ты устроила роды потихоньку, и Петя не проснулся, но меня бы ты так не провела…»
20 ноября 1931 г., Париж:
«…Я всегда представляю себе Сереженьку и маленького Андрюшу с его толстыми щечками и очень их люблю и понимаю теперь, отчего бабушки так любят внуков…»
Тон писем участливый, спокойный. Детьми любуются, их опекают, ими занимаются, но без надрыва, наставлений и обсуждений детских пеленок, игрушек и вопросов воспитания. Ну, растут дети и растут… Скорее взрослых больше волнуют социальные и политические проблемы.
4 марта 1932 г., Париж:
«…Очень рада, что ты занимаешься с Сережей русской грамотой, ему полезно сидеть смирно и немного сосредоточиться, хоть 10 минут. <…> Как хорошо, что Петя вовремя купил рядом землю и вам не помешает новый дом…»
9 мая 1932 г., Париж:
«…Получила твое письмо и наброски с Андрюши, очень мы обе были рады. Наброски очень понравились, особенно где он стоит в профиль, такой милашка. Но сейчас мы находимся в таком волнении от этого ужасного события: убийства русским французского президента (казак