Говорит ему конёк:

      «Вот уж есть чему дивиться!

      Тут лежит перо Жар-птицы,

      Но для счастья своего

      Не бери себе его.

      Много, много непокою

      Принесёт оно с собою». —

      «Говори ты! Как не так!» —

      Про себя ворчит дурак.

      И, подняв перо Жар-птицы,

      Завернул его в тряпицы,

      Тряпки в шапку положил

      И конька поворотил.

      Вот он к братьям приезжает

      И на спрос их отвечает:

      «Как туда я доскакал,

      Пень горелый увидал;

      Уж над ним я бился, бился,

      Так что чуть не надсадился;

      Раздувал его я с час —

      Нет ведь, чёрт возьми, угас!»

      Братья целу ночь не спали,

      Над Иваном хохотали;

      А Иван под воз присел,

      Вплоть до утра прохрапел.

      Тут коней они впрягали

      И в столицу приезжали,

      Становились в конный ряд,

      Супротив больших палат.

      В той столице был обычай:

      Коль не скажет городничий[29] —

      Ничего не покупать,

      Ничего не продавать.

      Вот обедня наступает;

      Городничий выезжает

      В туфлях, в шапке меховой,

      С сотней стражи городской.

      Рядом едет с ним глашатай,

      Длинноусый, бородатый;

      Он в злату трубу трубит,

      Громким голосом кричит:

      «Гости![30] Лавки отпирайте,

      Покупайте, продавайте.

      А надсмотрщикам сидеть

      Подле лавок и смотреть,

      Чтобы не было содому,

      Ни давёжа[31], ни погрому,

      И чтобы никой урод

      Не обманывал народ!»

      Гости лавки отпирают,

      Люд крещёный закликают:

      «Эй, честные господа,

      К нам пожалуйте сюда!

      Как у нас ли тары-бары,

      Всяки разные товары!»

      Покупальщики идут,

      У гостей товар берут;

      Гости денежки считают

      Да надсмотрщикам мигают.

      Между тем градской отряд

      Приезжает в конный ряд;

      Смотрит – давка от народу,

      Нет ни выходу, ни входу;

      Так кишмя вот и кишат,

      И смеются, и кричат.

      Городничий удивился,

      Что народ развеселился,

      И приказ отряду дал,

      Чтоб дорогу прочищал.

      «Эй! вы, черти босоноги!

      Прочь с дороги! прочь с дороги!» —

      Закричали усачи

      И ударили в бичи.

      Тут народ зашевелился,

      Шапки снял и расступился.