Историю с замужеством Елены Ивановны можно было бы назвать «Использованием Елены Прекрасной в качестве Троянского коня». Брак был оговорен множеством условий: невесту не могли принуждать к перемене веры; ей должны были выстроить собственную православную церковь. Александр, которому очень хотелось побыстрее замириться, легко подписал эти кондиции, вероятно, полагая, что уж как-нибудь договорится с собственной женой без далекого тестя и вообще стерпится-слюбится.

      Однако не тут-то было. Иван и издали продолжал дотошно и придирчиво следить за тем, как содержат его дочь. Мелочная опека простиралась даже на то, какие прислужницы будут окружать великую княгиню – местные или присланные из Москвы, да в каком платье ходит Елена – упаси боже, не в «польском» ли.

      Совершенно очевидно, что Иван III рассматривал женитьбу не как прелюдию к добрососедству, а как предлог для нового обострения отношений.

      Елена привыкла повиноваться строгому отцу, она была хорошей дочерью. Однако женой она оказалась тоже хорошей. Судя по всему, этот сугубо политический брак получился вполне удачным. По переписке Елены с отцом видно, что она «из великие беды своея и жалости сердечные» всячески защищает Александра от нападок. Она пишет (цитирую перевод Н. Костомарова): «Ведаешь государь, отец мой, что ты за мною дал и что я ему принесла [имеется в виду, что скупой Иван не дал никакого приданого]; однако, государь и муж мой король и великий князь Александр, ничего того не жалуючи, взял меня с доброю волею и держал в чести и в жаловании и в той любви, какая прилична мужу к своей подруге».

      Всё это, впрочем, не имело никакого значения. Вряд ли Ивана интересовало, любит зять его дочь или нет. Требовался предлог для новой войны, как только Москва к ней подготовится. И такой предлог сыскался. К переходу в католичество Елену не принуждали, но никакой православной церкви при дворе, конечно, не построили – католическое духовенство и литовская