Глубоко. Пронзительно. Нежно. Ринат Валиуллин
Читать онлайн книгу.
на друга с высоты паркета.
Несколько раньше она нащупала рукой свой телефон и написала студентам, что итальянского сегодня не будет. Приболела. Те вроде бы даже обрадовались. Я знала, чем могу их порадовать. Иногда и они радовали меня так же, сообщая, что у них семинар, или просто-напросто нет желающих сегодня спрягать глаголы сложного прошедшего времени, так как жить всем хотелось проще и в будущем. Несмотря на разинутую свободу, Шила ушла из дома вовремя.
Простые вещи радовали нас, простые эсэмэски. Мы пропитались недостатками друг друга, мы провоняли тем хорошим, что имели. Иногда мы просыпались и менялись взглядами, только для того, чтобы сохранить мир и спокойствие дня, мы вставляли в глазницы мировоззрение, она себе – мое, я – ее. Она смотрела на мир моими глазами, я – ее, я ее не видел, я смотрел на себя ее глазами. Эта игра забавляла, но была небезопасной, потому что, как и всякая игра, пахла своими правилами, своими обязанностями. Для того чтобы радоваться, совсем не обязательно было заводить детей, кошек и прочих хомячков. Обязательства шли вразрез любым радостям. С детьми пока не получалось, но собаку все же завели. Пес носился, как на моторчике, то и дело проветривая, когда требовалось, застоявшиеся отношения. Застои случались, как пустая порода в золотоносной жиле. Ее надо пройти, эту рутину, перетерпеть, дальше снова золото.
В жизни мне везло на Свет, с остальными складывалось сложнее, Шила была единственной, но света ей хватало. Я шел рядом с ней по освещенной дороге, несмотря на то, что иногда эта лампочка могла превратиться в матовую, стоило ее только накалить. Мрак затягивал наше все. Некоторые люди пахнут драмой, трагедией даже. Им свойственно преувеличивать со знаком минус. К таким относилась и она. Жена моя – сама трагедия. Она драматизировала по любому поводу, особенно в том, что касалось ее внешности: то волосы поредели, то задница плоская, то грудь уменьшилась, то вообще фигура никуда не годится и нужна другая. Срочно. Как правило, это длилось недолго, если я не брался ее утешать. Утешения затягивали ход болезни. На них можно было еще похандрить, похныкать, пока есть жилетка. А как тут не расчувствоваться, когда твой родной человек страдает. Причем страдает сам от себя. Я не мог пройти рядом, лучшим лекарством был секс. Он лишний раз доказывает женщине, что она желанна, пусть даже и собственным мужем. Женщины становятся безумными, стоит им только влюбиться, они глупеют, едва ты начнешь их понимать.
Где-то за стеной грянуло утро, занавес света и актеры выползают из своих ночных укрытий, вялые трупы одной большой труппы, именуемой человечеством. Спектакль идет нон-стоп, вот уже несколько тысячелетий. Благодарным зрителям надоедает порой. Его осветительство солнце ходит по кругу, будто на прогулке в камере. Узник, оно работает без выходных, впрочем, бывает порой в запое, когда хлещет дождь, а потом хворает под одеялом нирваны. Что касается Питера, то солнце может пролежать там целый месяц в облаках, абсолютно не отдавая отчета в том, что люди внизу слабы, беззащитны, они хотят видеть его, они скучают, они в унынии. Но сегодня все было иначе,