В чужбине свято наблюдаю

      Родной обычай старины:

      На волю птичку выпускаю

      При светлом празднике весны.

      Я стал доступен утешенью;

      За что на бога мне роптать,

      Когда хоть одному творенью

      Я мог свободу даровать!

      Прощай, письмо любви! прощай: она велела.

      Как долго медлил я! как долго не хотела

      Рука предать огню все радости мои!..

      Но полно, час настал. Гори, письмо любви.

      Готов я; ничему душа моя не внемлет.

      Уж пламя жадное листы твои приемлет…

      Минуту!.. вспыхнули! пылают – легкий дым,

      Виясь, теряется с молением моим.

      Уж перстня верного утратя впечатленье,

      Растопленный сургуч кипит… О провиденье!

      Свершилось! Темные свернулися листы;

      На легком пепле их заветные черты

      Белеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милый,

      Отрада бедная в судьбе моей унылой,

      Останься век со мной на горестной груди…

      Храни меня, мой талисман,

      Храни меня во дни гоненья,

      Во дни раскаянья, волненья:

      Ты в день печали был мне дан.

      Когда подымет океан

      Вокруг меня валы ревучи,

      Когда грозою грянут тучи —

      Храни меня, мой талисман.

      В уединенье чуждых стран,

      На лоне скучного покоя,

      В тревоге пламенного боя

      Храни меня, мой талисман.

      Священный сладостный обман,

      Души волшебное светило…

      Оно сокрылось, изменило…

      Храни меня, мой талисман.

      Пускай же ввек сердечных ран

      Не растравит воспоминанье.

      Прощай, надежда; спи, желанье;

      Храни меня, мой талисман.

      Я помню чудное мгновенье:

      Передо мной явилась ты,

      Как мимолетное виденье,

      Как гений чистой красоты.

      В томленьях грусти безнадежной,

      В тревогах шумной суеты,

      Звучал мне долго голос нежный

      И снились милые черты.

      Шли годы. Бурь порыв мятежный

      Рассеял прежние мечты,

      И я забыл твой голос нежный,

      Твои небесные черты.

      В глуши, во мраке заточенья

      Тянулись тихо дни мои,

      Без божества, без вдохновенья,

      Без слез, без жизни, без любви.

      Душе настало пробужденье:

      И вот опять явилась ты,

      Как мимолетное виденье,

      Как гений чистой красоты.

      И сердце бьется в упоенье,

      И для него воскресли вновь

      И божество, и вдохновенье,

      И жизнь, и слезы, и любовь.

      Роняет лес багряный свой убор,

      Сребрит мороз увянувшее поле,

      Проглянет