Голос как культурный феномен. Оксана Булгакова
Читать онлайн книгу.
казаться, что оратор воспроизводит его собственные давнишние мысли»[310].
Такой же обаятельной логической ясностью блестели речи Василия Маклакова. Особенностью его ораторского дарования была, по замечанию Кизеветтера, «необыкновенная простота интонации и манеры речи. Перед тысячной аудиторией он говорит совершенно так, как будто он говорит перед пятью-шестью приятелями в небольшом кабинете. Ни малейшего налета аффектации. ‹…› Многими ступенями ниже на лестнице политического красноречия стоял Мандельштам. Это был оратор размашистых, сусальных эффектов. Порою они были очень красивы, эти эффекты. Но они были рассчитаны на средний вкус толпы. Конечно, на митингах в этом и состояла их сила. Мандельштам мог “перекричать” кого угодно не только силою голоса, но и смелой развязностью эффектных оборотов. А ведь на митингах часто побеждает именно шум – и физический и духовный»[311].
Кизеветтер отдает предпочтение не «великолепн[ым] образчик[ам] политического красноречия», которое демонстрирует депутат Думы Михаил Ильич Петрункевич, а журналисту Виктору Александровичу Гольцеву. «Тут не было нарастающей силы стальной пружины. Гольцев говорит голосом тихим, вкрадчивым, его речь всегда была полна переходных модуляций от язвительного остроумия к лирическому пафосу и обратно»[312].
Судебные профессионалы не всегда находят свой голос в новой роли политика: Федор Никифорович Плевако, «неодолимый в судебном красноречии, как скоро попал в Государственную думу, обманул всеобщие ожидания, явившись в качестве политического оратора слабым, робким и малосодержательным: ему тоже как будто было нечего сказать»[313].
Речи политиков земства, первых фигур общественной жизни, и речи адвокатов, поверенных, потом парламентариев Думы вписаны в новый ритуал: они отделены от действия. Поэтому параллельно актерам политики постепенно эмансипируются в поисках естественного чувства, они должны найти свой голос и свой естественный стиль. Если даже в опере неискусность ставится русскими критиками выше бельканто, то и на политической арене «подлинное», теперь кодированное как правдивое, ценится выше красивого. Кизеветтер выделяет у разных политиков одни и те же качества, которые подчеркивают неискусность их голосов – слабых, тихих, интимных, с нечистым произношением вплоть до неправильной артикуляции, с отсутствием приятных модуляций.
Русское развитие можно сравнить с немецким, где парламент также возникает поздно, в 1871 году. Голоса республиканских политиков оцениваются уже не по певучести (этот тон отсылается в церковь и вызывает иронию), но о них пишут не меньше, чем о сопрано оперных див. Журналисты, писатели, хронисты-современники записывают свои впечатления и фиксируют манеры и маньеризмы первых немецких республиканских ораторов, их (слабые, резкие, неприятные, салонные, хриплые, визгливые)
Там же. С. 285.
Там же. С. 286. Мемуарист имеет в виду адвоката Михаила Львовича Мандельштама, члена партии кадетов, часто защищавшего обвиняемых по политическим делам (например, Николая Баумана).
Там же. С. 173.