Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления. Игорь Орлов
Читать онлайн книгу.
как на масштабные исторические взаимосвязи, так и на обсуждение общих исторических проблем.
Еще Зигфрид Кракауэр в 1969 г. отметил, что лучшее решение в плане примирения микро- и макроистории было предложено Марком Блоком: постоянное «лавирование» между ними. Из этого Кракауэр выводил «закон уровней» (дискретности реальности): никакое заключение, касающееся определенной сферы, не может быть автоматически перенесено на более общую сферу [Гинзбург, 1996. С. 221]. В своем посмертно опубликованном труде «История. Предпоследнее» Кракауэр в защиту многообразия подходов в исторических исследованиях сформулировал тезис о «негомогенной структуре» исторического универсума: «Мы узнаем о прошлом недостаточно, концентрируясь на макровеличинах. <…> Чем больше удаление, тем труднее историку понимать исторические феномены, которые достаточно специфичны и бесспорно реальны» [Kracauer, 1969. S. 115]. Кракауэр признавал за крайними подходами к истории право на реконструкцию «истории в целом», но отмечал также свойственное каждому из них в соответствии с масштабом исследования соединение четкости и расплывчатости.
Жак Ревель также акцентировал внимание на том, что в микроистории нет разрыва между локальной и глобальной историей и тем более их противопоставления: «Обращение к опыту индивидуума, группы, территории как раз и позволяет уловить конкретный облик глобальной истории. Конкретный и специфический, ибо образ социальной реальности – это не есть уменьшенная, или частичная, или урезанная версия того, что дает микроисторический подход, а есть другой образ» [Ревель, 1996б. С. 117–118]. Для Дж. Леви микроистория представляла собой не альтернативу макроанализу, а его необходимое дополнение. Ведь благодаря сужению поля наблюдения до уровня деревни, предприятия, коллектива, семьи или даже конкретного индивида микроисследования позволяют увидеть общество под микроскопом, придя путем анализа малого и частного к лучшему пониманию общих социальных связей и процессов. Важность исторического контекста для связи микро- и макроистории отмечал и Чарльз Тилли [Тилли, 2000. С. 16].
Итальянская школа микроистории и в 1990-е годы, вне зависимости от скептических выводов европейской и американской историографии 1980-х – начала 1990-х годов, сохраняла установку на познавательность и непременность контекста. Изолированному созерцанию фрагмента у голландского историка Ф.Р. Анкерсмита была противопоставлена связь между микроскопическим измерением и более широким контекстом.
Границы метода сравнения в рамках микроисторических исследований до сих пор четко не установлены. Его, по определению Натали Земон Дэвис, можно определить как метод «децентрирующего сопоставления»[20], т. е. такого сопоставления, которое не проходит мимо единичных случаев, а всегда берет их за точку отсчета. Традиционный компаративистский подход через аналогию был заменен концепцией «нормального исключения» Э. Гренди, где на первый план выходит аномалия: «Знаменательно, что историк
Дискуссионное замечание Н. Земон Дэвис на секции «Антропология, социальная история, культурная история» XVII Международного конгресса исторических наук (Мадрид, 1990).