Критика/секс. Лева Воробейчик
Читать онлайн книгу.
секс-аллюзия на библейские строки; мотив пива как интерпретации мифологической амброзии в рамках современного…
– ..вот и я так, и я. Пиво это. Знаешь, по молодости было весело, – говорит и говорит Аня, не замечая твоей рефлексии, нет, попытки рефлексии. – а теперь вот никак. Ни веселюсь, ни грущу. Раньше было хорошо – а теперь, напившись, плачу и стараюсь поскорее заснуть.
– Безвкусно.
– Нет, не всегда. Раньше-то иначе было. – Затягивается и молчит; через две минуты продолжает, непрерванная, необыкновенная. – Знаешь притчу о царе и книгах?
Под Минском не учили притчам – там учили лишь любить и царапать спины; в украденной водке было много знания, в похищении заключалась целая идея: «БУДЬ…», – и вместо многоточия ты подставлял то любовь, то критику, то секс; нет, тебя никогда не учили ни одной притче, в них почти что нет никакого материала.
– Был царь один, молодой и красивый. Знаешь, эти цари всегда такие. Ну, в большинстве. И вот однажды выдумал он или же задумал… кстати, как правильно?
– Задумал. Продолжай.
– ..задумал он узнать все на свете. Ну, знаешь, решил понять, что такое вообще эта жизнь и как этой жизнью управлять. Он же царь! Ему о людях заботится и так далее. И приказал он принести ему разгадку этой жизни. Чтобы коротко и ясно.
– Слышал я что-то такое. От начальника, только в виде анекдота.
– Я распалилась, а значит продолжу. – сказала она, нахмурившись. Не нравится – не слушай.
– Да, продолжай.
– Так вот, царь. Пришел к нему мудрец, и говорит – вот тебе, царь, пятьсот книг, в которых записан сам смысл жизни…
К черту это слушать. Слышал уже от Велина, а потом прочел в другой книге; ты не знал, что это тоже является притчей. Да, реализм штука такая – приходится читать великих и великое по несколько раз, выискивая аллюзии или предмет авторской отсылки, иногда находя его даже у таких великих гениев, как некто Исаев. Аня, Аня… вот дура-то. Вздумалось ей говорить о смысле жизни, когда сам об этом думаешь? Как будто тебя, открытую книгу, листает. Она говорит и говорит, не привнося ничего нового. Тень загадки понемногу рассеивается – с каждым новым словом становится или яснее или непонятнее, что она за человек. Где она могла эту притчу услышать? Вряд ли прочитала книгу англичанина: слишком уж резки ее замечания и ухмылки, отпускаемые, словно выдох без предварительного вдоха. Она заканчивает такими словами:
– ..так и умер он, разочаровавшись. Потому что раз человек рождается, страдает да умирает – толку было столько лет ждать-то?
– И правда, в этом действительно что-то есть.
Сидите полночи, прежде чем она уходит. Странно, но когда дверь хлопает, становится хуже. Болит голова, дыхание затрудняется. Сердце бешено молотит, задыхаешься и хрипишь, схватившись за грудь. Правая рука онемела, а в левой отчаянно бьется что-то чужое, не принадлежащее ни тебе, ни сексу, ни критике; нет контраста, нет жизни