Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I. Группа авторов
Читать онлайн книгу.
что ему приходится бороться с весьма влиятельными элементами собственной его партии, которые настроены весьма недоброжелательно к России и открыто проповедуют, что Франция ни в каком случае не должна быть вовлечена в войну из-за балканских дел».
В течение последней трети ноября сообщения Бенкендорфа все настойчивее говорят о том, что английское общественное мнение отдает должное миролюбию Австро-Венгрии и недовольно настойчивостью Сербии, а затем перелают прямые заявления членов лондонского правительства того же тона и значения. С 23 ноября аналогичные заявления получает в Париже и Извольский; в Лондоне открыто выражают недовольство Пашичем, и 28 ноября Грэй не только заявляет о необходимости компромисса между Австрией и Россией, но и объявляет германскому послу об общем интересе Англии и Германии сохранить мир, так как существует опасность, что и Англия, и Германия будут втянуты в войну. Таким образом, «общественное мнение» получает полное удовлетворение, а обеспокоенному Бенкендорфу Грэй объясняет, что дело идет вовсе не об установлении нейтралитета Англии в случае войны, а о том, что Англия сохраняет свободу действий и выбора сообразно обстоятельствам – опять-таки политическая формула, сыгравшая такую видную роль в августе 1914 г. Разъяснение ее дано в кратком очерке внешней политики лондонского кабинета за период 1912–1914 гг. Мореля[51].
Морель устанавливает расщепление английского правительства на две части: одна группа министров – Грэй, Черчилль, Асквит и еще один или два лица (лорды Хэльден и Крю) – вела чисто военную политику, другая же не знала ничего о приготовлениях и действительных намерениях и действиях своих коллег. Грэй нашел нужным и возможным в историческом заседании палаты общин 3 августа прочесть текст идентичных писем, которыми он обменялся с П. Камбоном 22 ноября 1912 г.[52] так, что последняя фраза этих писем (говорящая об эвентуальном применении выработанных генштабами обеих стран планов) осталась неоглашенной, – факт, казалось бы мало вероятный, но удостоверяемый официальным стенографическим отчетом и свидетельствующий о чрезвычайной трудности маневрирования между дипломатическим подпольем и общественным мнением в условиях английской жизни. Этим обменом писем увенчались шестилетние усилия французской дипломатии и той части английских правящих кругов, которая давно и решительно отвергла компромиссную политику в отношении Германии. Выдавши наконец это бессрочное письменное обязательство, Грэй не мог не ощутить себя в положении доверенного, который вынужден будет, в момент предъявления этого обязательства к уплате, преподнести своим доверителям – в первую очередь парламенту – сюрприз, о котором они и не догадывались. Отсюда настойчивые повторения о свободе действий и выбора сообразно обстоятельствам начиная с ноября 1912 г. и вплоть до 3 августа 1914 г.; заявления эти должны были делаться не только с целью сохранить логическую возможность диверсии при совершенно неожиданном
Ллойд Джордж, защищаясь 7 августа 1918 г. в палате общим против разоблачений предвоенной деятельности британской дипломатии, настаивал на том, что этот обмен письмами представлял собою союзный договор («пакт») и «долг чести».