Иди, иди за мной – покорной

      И верною моей рабой.

      Я на сверкнувший гребень горный

      Взлечу уверенно с тобой.

      Я пронесу тебя над бездной,

      Её бездонностью дразня.

      Твой будет ужас бесполезный —

      Лишь вдохновеньем для меня.

      Я от дождя эфирной пыли

      И от круженья охраню

      Всей силой мышц и сенью крылий

      И, вознося, не уроню.

      И на горах, в сверканьи белом,

      На незапятнанном лугу,

      Божественно-прекрасным телом

      Тебя я странно обожгу.

      Ты знаешь ли, какая малость

      Та человеческая ложь,

      Та грустная земная жалость,

      Что дикой страстью ты зовёшь?

      Когда же вечер станет тише,

      И, околдованная мной,

      Ты полететь захочешь выше

      Пустыней неба огневой, —

      Да, я возьму тебя с собою

      И вознесу тебя туда,

      Где кажется земля звездою,

      Землёю кажется звезда.

      И, онемев от удивленья,

      Ты у зришь новые миры —

      Невероятные виденья,

      Создания моей игры…

      Дрожа от страха и бессилья,

      Тогда шепнёшь ты: отпусти…

      И, распустив тихонько крылья,

      Я улыбнусь тебе: лети.

      И под божественной улыбкой,

      Уничтожаясь на лету,

      Ты полетишь, как камень зыбкий,

      В сияющую пустоту…

      Разгораются тайные знаки

      На глухой, непробудной стене

      Золотые и красные маки

      Надо мной тяготеют во сне.

      Укрываюсь в ночные пещеры

      И не помню суровых чудес.

      На заре – голубые химеры

      Смотрят в зеркале ярких небес.

      Убегаю в прошедшие миги,

      Закрываю от страха глаза,

      На листах холодеющей книги —

      Золотая девичья коса.

      Надо мной небосвод уже низок,

      Чёрный сон тяготеет в груди.

      Мой конец предначертанный близок,

      И война, и пожар – впереди.

      День догорел на сфере той земли,

      Где я искал путей и дней короче.

      Там сумерки лиловые легли.

      Меня там нет. Тропой подземной ночи

      Схожу, скользя, уступом скользких скал.

      Знакомый Ад глядит в пустые очи.

      Я на земле был брошен в яркий бал

      И в диком танце масок и обличий

      Забыл любовь и дружбу потерял.

      Где спутник мой? – О, где ты, Беатриче? —

      Иду