Рождается сейчас так вера

      В спасенье мира и в судьбу.

      Какой- то флорентиец Неро,

      Монах иль маг какой-нибудь,

      Ещё во тьме средневековья,

      Сказал пророческое слово,

      О том, что ожидает свет

      Ближайших пару тысяч лет.

      Он предсказал и нам тирана,

      В двадцатом веке кто убьёт

      В затылок тысячи и ранит

      Всех остальных. Чей страшный рот

      Дым будет исторгать ужасный,

      Хотя из даты книги ясно:

      Колумба не было пока,

      И мир не ведал табака.

      Я знал из этих предсказаний,

      Что должен кто-то в мир прийти

      Из Астрахани иль Казани —

      Чтоб снова род людской спасти,

      Рождён он в городе на Волге

      И ждать его уже недолго.

      Поэты – среди тех волхвов,

      Что с даром искренних стихов

      За путеводною звездою,

      Ища его, во тьме идут.

      Наверное, нам верить стоит

      В того, кто вызволит из пут,

      Кто веру новую предложит

      И миру новый путь проложит,

      Но будет царь он иль поэт,

      Грядущее лишь даст ответ.

      Пророчествуют нам мессию,

      Мол, это будет царь – титан,

      Который превратит Россию

      В пример для всех на свете стран.

      Историей велят гордиться,

      Но у истории учиться

      Желающих не вижу я,

      У всех история своя.

      История страны – событий тени,

      Она нам предстаёт не суммой дней,

      А сменой резких взлётов и падений

      Когда-то ею правивших царей.

      Их дел, ошибок, зверств и устремлений,

      Ума потёмок, редких просветлений,

      Убийств и казней, битв и страшных войн,

      Она- лишь жизни призрак неживой.

      И в чём же смысл историей гордиться?

      Она— событий разных череда.

      Но только для того она годится,

      Чтоб с грустью устыдиться иногда.

      Чем жадно пить вино патриотизма,

      Уж лучше знать не миф, а правду жизни.

      И разве не гордился б патриот,

      Когда б совсем другой тут жил народ?

      Да, так же бы он оды пел державе,

      Совсем другой историей гордясь,

      И так же б упивался чуждой славой,

      Ей упиваться призывая нас.

      Свиреп и грозен был когда-то Молох,**

      Но появилось в мире