Хоть страшно стихоткачу

      Лагарпа видеть вкус,

      Но часто, признаюсь,

      Над ним я время трачу.

      Кладбище обрели

      Ha самой нижней полке

      Все школьнически толки,

      Лежащие в пыли,

      Визгова[43] сочиненья,

      Глупона[44] псалмопенья,

      Известные творенья

      Увы! одним мышам.

      Мир вечный и забвенье

      И прозе, и стихам!

      Ho ими огражденну

      (Ты должен это знать)

      Я спрятал потаенну

      Сафьянную тетрадь.

      Сей свиток драгоценный,

      Веками сбереженный,

      От члена русских сил,

      Двоюродного брата,

      Драгунского солдата

      Я даром получил.

      Ты, кажется, в сомненье…

      Нетрудно отгадать;

      Так, это сочиненья,

      Презревшие печать.

      Хвала вам, чады славы,

      Враги парнасских уз!

      О князь, наперсник муз[45],

      Люблю твои забавы;

      Люблю твой колкий стих

      В посланиях твоих,

      В сатире – знанье света

      И слога чистоту,

      И в резвости куплета

      Игриву остроту.

      И ты, насмешник смелый[46],

      В ней место получил,

      Чей в аде свист веселый

      Поэтов раздражил,

      Как в юношески леты

      В волнах туманной Леты

      Их гуртом потопил;

      И ты, замысловатый

      Буянова певец[47],

      В картинах толь богатый

      И вкуса образец;

      И ты, шутник бесценный[48],

      Который Мельпомены

      Котурны и кинжал

      Игривой Талье дал!

      Чья кисть мне нарисует,

      Чья кисть скомпанирует

      Такой оригинал!

      Тут вижу я – с Чернавкой

      Подщипа слезы льет;

      Здесь князь дрожит под лавкой,

      Там дремлет весь совет;

      В трагическом смятенье

      Плененные цари,

      Забыв войну, сраженья,

      Играют в кубари…

      Но назову ль детину,

      Что доброю порой

      Тетради