Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви. 2012—2016. Мария Говорухина
Читать онлайн книгу.
обман двойной, рождается порой что-то истинное, как вода. Актеры врут сначала себе, потом зрителю, а получается правда. Я хотела бы в театре работать, билетером бы пошла. Мне кажется, это так интересно: переодеваться и становиться другим человеком. Совсем другим, кожу менять полностью, чтобы ничего от себя не оставалось.
Валентина: Это ты Борису хочешь задачу поставить?
Ирина: Задачу… Ты его хочешь перевоспитывать, а я ему хочу дать материал для работы души, чтобы он смог стать Андреем.
Ангелина Ивановна: Не знаю, девочки, придумали мы с вами, может не надо всего этого, будем так жить.
Ирина: По-прежнему, мама, уже не получится.
Ангелина Ивановна: Так, дочки, почему я «да» скажу. Потому что я всю жизнь надеялась, что он вернется. Обнаружится, что пропал, память потерял, ничего не помнит, выходили добрые люди, а он потом все вспомнил, кто, что, где жили, и вернулся. Сира не одна ждала, вместе мы. А как его Аня ждала. Боря зла не причинит, по неведению он, по детской своей распущенности, по младенческому недоумию, но не по жестокости сердца.
Валентина: Мама, а почему же? Во что вы с Ирой верите? В кого? Он же ни на миг не шелохнулся, пошел и подлость совершил.
Ирина: Да он любит, любит, любит и на все пошел, на все, чтобы любимую удержать, а Виктор твой – ни на что. Ни на что не пошел, а сейчас гордый ходит, он ведь до такого не опускался. Подлостей не совершал. Он, когда я уезжала, сказал: «Держать не буду, может, счастье найдешь». Бушка сама Борису письма отдала – как вы не понимаете! Он просто нам их не отдал!
Валентина: Вот именно: он счастья тебе желал, а этот хочет на чужом несчастье свое личное счастье построить.
Ирина: А может, надо иногда за свое личное счастье побороться и к ногам вселенную положить? А если ты не способен букет цветов полевых любимой нарвать, о какой любви речь идет? Любовь – это способность на невозможное.
Валентина: Понятно, для тебя кража цветов любимой девушке в соседском саду – это рыцарский подвиг.
Ирина: Да, что-то рыцарское в этом есть.
Валентина: Ты себе простить не можешь, что уехала, или Виктору, что отпустил?
Ирина: Да не надо тут прощать. Значит, не моим он был человеком. Не вышло ничего и точка. Я не люблю перебирать события, как четки, я их перевариваю, забываю и иду дальше.
Валентина: А потом прошлое ловит тебя и настигает в самый неподходящий для этого момент. Ты вот думаешь, у меня все в черно-белых квадратиках. Нет, сестренка, я в шахматы не очень люблю играть. Я просто стараюсь самой гадости не делать и другим не позволять. А любовь, как и незнание законов, не отменяет ответственности. Я свою дочь так учила, а меня так учила моя мать.
Ирина: Меня она, видимо, учила чему-то другому. Когда люди кидаются и кричат: «Мы правы, а вы нет», я всегда начинаю сомневаться. Я ищу ответ в душе, а исхожу из того, что каждый человек не друг и не враг, а учитель.
Валентина: Гад он. И все. Хоть с одной стороны зайди, хоть с другой, дырявый он человек, дрянной, не поверю я ему больше никогда.
Ирина: Дырявый говоришь?
Ангелина