Перед зеркалом. Вениамин Александрович Каверин
Читать онлайн книгу.
что прочла в газете, что занятия в Питере начнутся вовремя, студенты освобождены от воинской повинности. Это мало утешает меня. Все зависит от хода войны – и я смертельно боюсь, что Вас возьмут рано или поздно.
Хочу на днях уехать из Ялты. Вся эта блестящая южная феерия меня сейчас раздражает. Да и уроки мои почти все пропали, а содержание здесь дорогое.
Целую Вас горячо, моя радость, мое счастье.
Ваша Лиза.
15. IX.14. Ялта.
Еще несколько медлительных дней, и я – в Казани. А неутомимая мечта уже там! Меня и радует и пугает наша встреча. Нет, радует. Я знаю, Вы любите, когда я весела.
26. IX.14. Вагон 357. М.-К. ж. д.
– Кто ты? – Кормщик корабля.
– Где корабль твой? – Вся Земля.
– Верный руль твой? – В сердце, здесь.
– Сине Море? – Разум весь.
– Весь? Добро и рядом Зло?
– Сильно каждое весло.
– Пристань? – Сон. – Маяк? – Мечта.
– Достиженье? – Полнота.
– Половодье, а затем?
– Ширь пустынь – услада всем.
– Сладость, сон, а наяву?
– В безоглядности – плыву.
(Бальмонт)
В эти стихи, которые я, бог знает почему, ежеминутно бормочу, расставшись с Вами на вокзале, неожиданно ворвался следующий диалог между соседкой и мною:
– Ты што, из Мурома будешь?
– Нет.
– Откели?
– С Волги.
– Врешь, я тя в Муроме видела.
– Пра, нет.
– Ай, врешь! Что, из горнишных будешь?
– Рази видно?
– Да, уж повадка такая.
И т. д.
Пока всего хорошего, моя бесконечная радость.
16. Х.14. С.-Петербург.
Костик, почему не пишете? Я жду Ваших писем с нетерпением каждый день, каждый час. Занимаюсь усиленно. Устроилась в старой квартире: Геслеровский, 19, кв. 24. Живу одна, так как Шура, не предполагая, что я приеду, поселилась с другой курсисткой. Уроков нет, не везет. Но я не унываю. Недаром же меня еще в пансионе называли «Лизхен-Неунывай»! Если раздумаете приехать сюда на рождество, не смейте писать мне об этом.
22. Х.14. С.-Петербург.
Вы правы, война запутала, связала все и вся и действительно положила на наш век свою тяжелую, позорную печать. Если я считаю эту войну «освободительной», так не для себя. Для меня она отвратительна и безнадежна.
Ваше письмо пришло одновременно с известием о призыве студентов. Я знаю, на Вас не распространяется это предписание. А все-таки сердце падает, когда я развертываю газету с этими страшными, бесконечными списками погибших: «Вечная память, вечная слава».
Без сомнения, Вы уже прочитали в газетах о студенческих манифестациях? Я узнала подробности – и возмущена. Хотя пересаливала лишь небольшая группа, а именно – белоподкладочники, но ведь тень-то упала на все студенчество!
Милый, не беспокойтесь обо мне. Этот месяц я продержусь,