Сочинения. Том 2. Александр Строганов
Читать онлайн книгу.
тепло Италии или лиловое тепло Персии, или… ну, и так далее.
Обожаю слова. В особенности – новые слова. Люблю и коллекционирую их, как монеты, марки или фантики.
***
Только что я упоминал о безмятежности, нежности и все такое. Разумеется, все это – грезы, так сказать. Мечты. На самом деле путешествия мои, как и положено пусть и потаенным, но подлинным путешествиям, изобиловали скрытыми, но впечатляющими трудностями и опасностями, сродни походу по минному полю, наиболее точно отображенному в полотнах американского художника Джексона Поллока, символично убиенного собственным автомобилем.
***
Надо бы перемениться.
К лучшему.
Непременно нужно перемениться.
Чувствую.
Нет, не чувствую, убежден.
Скорее всего, история с Гиперборей насажена в меня с этой именно единственной целью, и я уж конечно, уж как повелось, волен-с, неволен-с, переменюсь, куда деваться?
Пренепременно переменюсь.
Или не переменюсь, а только сделаю вид, что переменился, как поступает большинство. Поступает, будучи не в силах перемениться.
В угоду и только.
Дабы не расстраивать тех и этих.
А на деле – ни-ни.
А потому что нет ничего более упрямого и неподъемного, нежели человек, с его нутряной непогодой и кораблекрушениями.
Это печально, безусловно. Но, куда деваться?
***
Куда деваться, спрашиваете вы?
Думаю.
Разве что попытаться все же?
Думаю.
А, действительно, почему бы не сделать попытку?
Уж если столько лет носишь в себе такое, о чем многие другие и не знают, и знать не желают, такое, против чего и Колумб – не Колумб, почему бы не попробовать? Грех не попробовать.
И вообще, всякое надобно пробовать.
А как же?
И сладкое и горькое.
А как же?
Неужели вы полагаете, что Горькому нравилось его прозвище, даром, он сам себе его придумал?
Еще как не нравилось.
Нет, первоначально, может быть, и нравилось, почему нет?
Молодой человек – хочется удивить, взбудоражить, и все такое…
А вот потом, по прошествии лет, уже среди погибающих от скуки шагреневых женщин, и вечных студенток с иудейскими глазами-маслинами?
Просто ложка дегтя какая-то.
Просто заноза и конфуз.
Вполне вертикальный мужчина в полоску с загаром, литыми руками, патриархальной тростью, папиросой, гулким голосом, и вдруг…
Такое печальное, умное лицо дворовой собаки, собаки, которой хочется доверить все свои тайны, которой хочется поплакаться, которая поймет и не осудит, и тоже поплачет, которая промолчит где надо, и где не надо промолчит. Такое очень домашнее, домотканое лицо, лицо, вселяющее некоторую надежду в безнадежных, лицо, приглашающее к величальной песне, и вдруг… горько!
Простите, Горький.
Что звучит также пошло и некстати.
В любые времена.
Впрочем,