– Как я уже сказал, дело очень простое, – сказал Ватсап. – Мой дом взломали, и моя бесценная коллекция ал-гебранских церемониальных кинжалов, представлявшая собой бо́льшую часть моего состояния, была украдена.

      – Отсюда ваше нынешнее прискорбное финансовое состояние.

      – Да, это так. Я планировал продать их на аукционе «Сотбис».

      – Были ли какие-то улики?

      – Всего одна. Зеленый носок, оставленный вором на месте преступления.

      – Какого он был оттенка зеленого цвета? Из какого материала? Хлопок? Шерсть?

      – Я не знаю, Сомс.

      – Подобные вещи имеют значение, Ватсап. Не одного человека вздернули на виселице из-за конкретного оттенка цвета единственной штопальной нитки. И не один преступник избежал петли только потому, что такого доказательства не нашлось.

      Ватсап кивнул, усваивая урок.

      – Вся информация, которая у меня есть, исходит от полиции.

      – Разумеется, это объясняет ее скудность. Продолжайте, пожалуйста.

      – Полиция сузила круг подозреваемых до трех человек и пришла к выводу, что ответственность за это преступление лежит на ком-то из них. Это Генри Грин, Билл Браун и Уолли Уайт[3].

      Сомс задумчиво кивнул.

      – Как я и думал, это те, кто в подобных ситуациях первыми приходят на ум. Они работают в районе Босуэлл-стрит.

      – Откуда вы узнали, что я живу на Босуэлл-стрит? – Ватсап был поражен.

      – Ваш адрес есть на визитке.

      – А-а. Во всяком случае, один из этих троих точно преступник, который меня обокрал. Полиция навела справки и выяснила, что каждый из этих мужчин обычно носит пиджак и брюки.

      – Большинство мужчин носит такую одежду, Ватсап. Даже низшие классы.

      – Да. Но эти люди, помимо всего прочего, носят носки.

      Сомс навострил уши.

      – Этот момент, пожалуй, представляет некоторый интерес. Он показывает, что доходы этих людей превышают их законный заработок.

      – Простите, Сомс, но я, откровенно