Пламенная роза Тюдоров. Бренди Пурди
Читать онлайн книгу.
на ноги и вновь начинает суетиться – посылает вниз, в кухню, за подносом с едой, прикрытым аккуратно таким образом, чтобы ни вид ее, ни запах не побеспокоили меня. Завтрак должен был просто стоять в комнате, на случай, если вдруг у меня проснется аппетит. Нянюшка велит принести лекарства, воду, вино, чистый таз и сушеный имбирь, чтобы я могла побороть тошноту, и выставляет все это на столике рядом с моим креслом так, чтобы можно было дотянуться, не поднимаясь с места. Кроме того, по моей просьбе она достает красивую эмалированную, красную с золотым, коробку засахаренных кисло-сладких вишен, которые привез мне в последний раз из Лондона Томми Блаунт. Хоть я и не могла заставить себя съесть даже одну ягодку, потому как стоило мне только на них посмотреть, и мой желудок сразу начинал протестовать, мне все же нравилось любоваться этими засахаренными вишнями, уложенными аккуратными рядами, словно круглые неограненные рубины на подносе ювелира.
Моим размышлениям вдруг помешал шумный спор, разгоревшийся за дверью. Пирто тут же поспешила прекратить шум, а я поднялась и вышла вслед за ней в длинную галерею, где, проникая через арочные окна, неясные солнечные лучи играли на холодном каменном полу, тщетно пытаясь согреть его, словно пылкий любовник – равнодушную к нему деву.
– Что за нелепость? – возмущалась мистрис Одингселс, размахивая запиской, которую я отправила ей поздно вечером накануне, велев отдать хозяйке сразу, как только она проснется.
Ее груди сотрясались от кипучей, безудержной и нарочитой ярости так сильно, что я даже стала опасаться, что они разорвутся, как пушечные снаряды, прямо в слишком туго затянутом лифе ее бордового платья. Стоило мне появиться в галерее, она отступила назад и наградила меня испепеляющим взглядом.
– Воскресенье – это день Господень, леди Дадли, и все богобоязненные дети Его должны оставаться дома и возносить Ему молитвы, читая Библию, а не на ярмарке развлекаться! И уж тем более негоже нам, дворянам, в такой день шататься праздно вместе с простолюдинами, завсегдатаями подобных торжищ! Уверена, без их громкой и грубой ругани, пьяных дебошей и прочих ужасов не обойдется даже сегодня! – С этими словами она брезгливо наморщила нос, как будто одна только мысль о народных гуляниях смердела, словно корзинка, доверху наполненная тухлыми яйцами.
Ее лицемерная нотация взбесила меня так, что я едва не сказала ей, что если она так сильно обеспокоена соблюдением заповедей Господних, то ей самой не стоило бы надевать в воскресный день платье со столь низким корсажем. Но я слишком устала, чтобы стоять здесь, а препираться, подобно курицам, дерущимся за единственного петуха в курятнике, было ниже моего достоинства, так что я решила не обращать на нее внимания.
Мистрис Форстер презрительно фыркнула, поправила изумрудно-желтый лиф своего нового платья, спрятала светлый локон, выбившийся из-под отороченного кружевом белого льняного чепца, и напустилась на лицемерку:
– Можешь смотреть свысока на всех и строить из себя образец благочестия сколько хочешь, Лиззи Одингселс, но лично я посещала