Пламенная роза Тюдоров. Бренди Пурди
Читать онлайн книгу.
страшиться гораздо больше, чем мертвых.
Затем я осеняю себя крестным знамением – все равно никто не увидит. Старинные католические обычаи всегда успокаивали меня, хоть я и не уверена, что знаю теперь, какая религия правильная, да простит меня Бог. Поднимаясь, я мысленно молюсь о том, чтобы Господь простил призрачному монаху его грехи и подарил вечный покой, освободив его душу от бесконечных блужданий в сырых стенах Камнора.
Из золоченой рамы, украшенной желудями, дубовыми листьями и, по углам, гербами Дадли с изображением медведя, на меня смотрит гордое и надменное лицо мужа, пронзительный взгляд его ледяных черных глаз полон нетерпения. Роскошное убранство портрета неизменно бросается в глаза каждому, кто решает на него взглянуть, – вероятно, так было задумано, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что они смотрят на потомка великого рода Дадли. Вот как я вижусь со своим мужем – только лишь взирая на портреты.
Прекрасный и честолюбивый, как Люцифер, он принял царственную позу, словно король перед восхождением на престол. Высокомерный и заносчивый, он стоит в своем желтом парчовом камзоле, украшенном золотом и жемчугами. На его шее висит инкрустированная самоцветами цепь с овальным медальоном с миниатюрным изображением королевы – той, к кому на самом деле лежало его сердце. Но мне эта цепь кажется коротким поводком, на котором ее величество держит свою избалованную любимую комнатную собачку, способную изловчиться и укусить руку, что ее кормит, либо удушиться собственной цепью.
Вспоминая, каким он был, когда мы впервые увиделись с ним и когда я его полюбила, я еще сильнее ненавижу того, кем он стал, мое сердце обливается кровавыми слезами, когда я думаю о нашей былой любви и его душе, которую он проиграл в карты и продал дьяволу в лице своего тщеславия и честолюбия. Здесь он выглядит таким гордым и благородным, держа руки на бедрах и касаясь изукрашенного драгоценными камнями эфеса своего меча, будто предупреждая, что он не колеблясь сразится с тем, кто осмелится вызвать его на бой. Буйные черные кудри выбиваются из-под черного же бархатного берета с роскошным пером. Нет больше того дикого, необузданного искателя приключений – теперь он стал уважаемым, степенным и благочестивым лордом. Нет больше той обходительности, которая осталась теперь лишь в моей памяти, – он выглядит на портрете жестким, непреклонным и чужим; плечи его горделиво расправлены, голова высоко поднята, шею скрывает высокий воротник-раф с небольшой белой плиссировкой, тесный, словно лубок, наложенный на сломанную конечность. Черты его лица настолько ожесточились, что я не узнаю больше своего мужа в этом человеке; даже руки его, бывшие когда-то столь мягкими и нежными, теперь скорее ударят меня или задушат, чем приласкают.
На этом портрете изображен тщеславный, жестокий и самовлюбленный человек, который не считается ни с чьим мнением, кроме своего, и не имеет ничего общего с тем добрым, пылким и страстным юношей, в которого я влюбилась десять лет тому назад. Если бы мужчина