Что? Желчью опьянен? Постой. Ваш дядя

      Идет.

         Не говорить о Мортимере?

      Нет, черт возьми, я буду говорить.

      И пусть моей душе грозит погибель,

      Коль с ним не стану вместе. За него

      Я жилы все готов свои открыть

      И дорогую кровь за каплей каплю

      Пролить в песок, лишь только-б Мортимера,

      Затоптанного в грязь, мне вознести

      На ту же высоту, где блещет этот

      Забывчивый король, неблагодарный,

      Зловредный, как отрава, Болингброк.

      Брат! Обезумел из-за короля

      Племянник ваш.

            Кто по моем уходе

      Раздул в нем это пламя?

               Он не в шутку

      Желает получить моих всех пленных.

      Когда же я потребовал опять,

      Чтоб выкуплен был брат моей жены,

      Вдруг по щекам его разлилась бледность,

      И на меня взглянул он взором смерти,

      Дрожал, услышав имя Мортимера.

      Я не виню его. Не Мортимера ль

      Ричард покойный объявил ближайшим

      По крови?

                   Да, я слышал объявленье.

      То было в дни, когда король несчастный, –

      Прости нам, Боже, все пред ним вины, –

      С войною на Ирландию пошел,

      Его-ж назад заставили вернуться,

      Чтобы с престола свергнуть и убить.

      И в этой смерти нас, покрыв бесчестьем,

      Винят уста широкия молвы.

      Постойте. Вправду ль брата моего

      Эдмунда Мортимера объявил

      Король Ричард наследником престола?

      Его. Я слышал сам.

                                Ну, если так,

      Могу-ли короля винить за то,

      Что пожелал кузену он исчахнуть

      Средь гор бесплодных? Но неужто-ж вы,

      На этого забывчивого мужа

      Надевшие венец, чтоб за него

      Самим покрыться гнусным подозреньем

      В подкупленном убийстве, – о, неужто-ж

      Вы на себя проклятья навлечете

      Лишь в качестве пособников его,

      Второстепенных, низменных орудий, –

      Веревок, лестницы иль палача?

      Простите, что я так спускаюсь низко,

      Чтоб указать на ваше положенье

      И роль при этом хитром короле.

      О, стыд! Ужели скажут в наши дни

      И в летопись внесут для дней грядущих,

      Что люди рода вашего и сана

      Себя связали с делом непристойным

      (Как вы, прости вам Бог, и поступили),

      Исторгнув розу нежную – Ричарда,

      И посадив терновник – Болингброка?

      Ужель – к стыду тягчайшему – прибавят,

      Что