Гнезда русской культуры (кружок и семья). Юрий Владимирович Манн
Читать онлайн книгу.
многие зрелые произведения Пушкина, безоговорочно приняли Гоголя? Разве Гоголь менее глубок или менее труден, чем Пушкин? Конечно, нет. Просто для понимания Гоголя обстоятельства были более благоприятны. Произведения Гоголя более отвечали умонастроению участников кружка.
Нравилась гоголевская веселость, неудержимая стихия юмора – она так соответствовала юношескому оптимизму и жизнерадостности. В этой стихии молодые люди видели союзника по борьбе с чинопочитанием, поклонением ложным авторитетам, низкопоклонством, пошлостью… Дух гоголевских произведений соответствовал оппозиционному, «отрицательному» направлению кружка, питая и поддерживая такое направление.
Но это еще не все. Гоголь был юмористом, а юмор по самой своей природе передает противоречие поэзии и прозы, идеала и действительности.
Вспомним слова Станкевича о «Старосветских помещиках»: «…прекрасное чувство человеческое в пустой, ничтожной жизни». С одной стороны, светлое, поэтическое начало. С другой – пошлость, ничтожество, проза. Пошлость наступает на поэзию, душит ее, но само существование контраста и борьбы учит различать моральные ценности, углубляет философский взгляд на жизнь. Ведь жизнь, как писал Белинский в «Литературных мечтаниях», есть «борьба между добром и злом, любовью и эгоизмом». Словом, сама философская ориентация Станкевича и его друзей подводила их к Гоголю, делала его доступным и близким, в то время как многие стороны пушкинского творчества оставались пока закрытыми.
Глава шестая
«Великая тайна»
«Литературные мечтания» и последующие статьи Белинского показали участникам кружка значение практической деятельности. Станкевич и его товарищи все чаще поговаривают о деле, о литературных выступлениях.
К середине 1835 года для этого сложились благоприятные условия. Надеждин, готовясь к заграничной поездке, подумывал над тем, кому бы передать свои редакторские обязанности.
В апреле Станкевич сообщает Неверову: «Надеждин, отъезжая за границу, отдает нам „Телескоп”; постараемся из него сделать полезный журнал…» В тот же день другому корреспонденту Станкевич пишет, что Надеждин «передает свой журнал одному из нас (то есть Белинскому. – Ю. М.), и все мы беремся помогать ему». Еще через некоторое время, в июне, накануне отъезда Надеждина, Станкевич говорит: «…мы всегда будем обществом совещаться о журнале».
Поездка Надеждина продолжалась полгода. За это время Белинский выпустил несколько книжек журнала. Друзья помогали ему, однако едва ли изданные номера можно считать коллективным делом кружка, как это первоначально предполагал Станкевич. Ряд причин помешал этому.
Прежде всего сам Станкевич не решался пуститься в трудное журналистское плаванье, не по лени, конечно, и не по робости, а потому что не хотел быть «литератором», считая это преждевременным. Главную свою цель он видел в самообразовании, в развитии системы мышления, а практическое применение добытых результатов оставлял «на потом». Да и другие члены кружка