Последние дни, не переставая, лил дождь. Дороги развезло, раскисла глина, пушки тащить было сложно. Если бы не каменистая почва Крыма, совсем пришлось бы худо. Мучались лошади, а с ними и артиллерийская прислуга. Солдаты терпеливо шлепали по грязи, переговаривались негромко, почти шепотком: передислокация войск проходила в тайне. А потом, все знали, что под утро их ждет кровопролитная битва, все муки ада, из пламени которого живыми выйти сумеют далеко не все…

      Пятнадцатитысячный отряд генерал-лейтенанта Павлова состоял из пяти полков: егерских Охотского, Селенгинского и Якутского, а также Бородинского и Тарутинского. Впереди продвигался Охотский полк, головным батальонам которого надо было отслеживать возможные разъезды противника. Но ни французов, ни англичан в эту ненастную ночь на размытых глинистых дорогах видно не было. Никто из союзников не ждал такой прыти от русских.

      Штабс-капитан Охотского полка, замкомроты Петр Алабин и командир взвода поручик Павел Гриднев, сопровождая в седлах своих солдат, то и дело поглядывали на едущего поодаль генерала Петра Андреевича Данненберга, в наглухо застегнутой шинели, сейчас походившего на старого ворона, нахохлившегося и молчаливого.

      – Отчего же он? – тихонько спросил Петр Алабин у товарища. – Да его и не любит никто!.. Почему не Соймонов, не Павлов? Не Липранди? Вот уж кто молодец!

      Они хорошо знали Данненберга. Кто был при Ольтенице, его уже не забудет! Петра Андреевича и впрямь мало кто жаловал из офицеров, а из солдат – и тем более. Да кто ж кого спросит!

      – Причуда судьбы, – пожал плечами Гриднев. – Поди их, пойми, генералов…

      Полковник Дмитрий Сергеевич Бибиков, командир Охотского 43-го, проезжая мимо, уловил несколько реплик младших офицеров. Они поняли, что услышаны, разом смолкли, стушевались.

      – Вот и я о том же, господа, – кивнул Бибиков. – Помалкивайте себе и не пытайте друг дружку тем, что вас никак не касается. Пресветлый князь решил – так тому и быть. И ни слова более! Вы – дворяне, и честь военная ваша в послушании старшему чину!

      Бибиков поправил фуражку, пришпорил коня и поехал в перед. Было ясно, что это назначение и ему кажется по меньшей мере странным! Приказ так и звучал: «При отряде Павлова находиться командиру 4-го пехотного корпуса, генералу от инфантерии Данненбергу, которому, по соединении обоих отрядов, принять над ними начальство». Но генерал Данненберг и сам, кажется, не понимал, отчего ему оказана столь великая честь? Зато