Волжский рубеж. Дмитрий Агалаков
Читать онлайн книгу.
мы другие, пока чином малы-с, – усмехнулся их старший товарищ, капитан Черенков. – Как в народе о том говорится? – Он вновь дернулся себя за рыжий ус. – Пока других возим – сердцем скромны-с, а как придет самим пора погонять, глядишь, и прочим страшны-с будем! – Капитан нагнулся, заговорил тише. – А Петра Андреевича, какой бы он ни был, мне все-таки жаль, господа. Не тот он человек, чтобы из него козла отпущения делать! У него достоинство есть – пулям не кланялся!
Но причуды судьбы, так похожие на явное издевательство над подчиненными, причем идущие с самого верха, только еще начинались. Князь Меншиков еще прежде посылал прошение в Петербург, в военное министерство, выслать ему топографическую карту этой части Крымского полуострова: от Севастополя на восток до развалин Инкермана, от Инкермана через всю долину Черной речки на юг до Федюкиных гор и Чоргуна, от него до Кадыкиойя и Балаклавы, и далее по побережью вновь до Севастополя. Но, увы, военный министр князь Долгоруков, ненавидевший злого на язык князя Меншикова, терпевший от него еще в Петербурге, самым серьезным образом отписал главнокомандующему, что «подобная карта в стране единственная, оттого он выслать ее не может». И только после того как Николай Первый, внезапно прознавший об отказе, взорвавшийся бомбой, с пеной на губах заорал на Долгорукова: «Ополоумел, князь?! Россию погубить желаешь?! Слуги государевы! – А следом в справедливом гневе едва и чувств не лишился. – Тати и лиходеи, прости господи!..» – карта была срочно отослана, но ко времени ей прийти было не суждено.
Накануне сражения Меншиков переехал из Чоргуна на высоты Инкермана, где неподалеку от развалин, на брошенной турками вилле, и расположился его штаб. В окрестностях стояли полки генерала Павлова и двенадцатитысячный «крымский» резерв. Само словцо «Инкерман» было турецкого происхождения и означало «пещерная крепость». Много перевидало это место! Тут, где Черная речка впадала в Севастопольскую бухту, еще древние киммерийцы основали укрепления, затем пришлые эллины поставили крепость. Во времена Римской империи здесь открыли каменоломни – в конце первого века сам святой Климент, будущий папа римский, за веру был сослан сюда работать киркой и лопатой. Первые христиане, укрываясь от своих гонителей, на веревках поднимались на недоступную высоту и выдалбливали в скалах гнезда. Так рождались на полуострове первые горные монастыри. Возможно, именно тогда и возник на одной из скал знаменитый крест с надписью по-гречески: «Сей крест вырастает в отводок смоковницы Божьей и жнецы не искоренят его корней». Жнецами были гонители христиан. Надпись образно и красноречиво утверждала несокрушимость Церкви Христовой. В бытность Византийской империи крепость, названная Каламита, стала крупным оплотом на Таврическом полуострове, а в позднем Средневековье, когда турки захватили Константинополь, Каламита, еще более укрепленная, принадлежала княжеству Феодоро. Но христианский век ее на тот момент подходил к концу – в 1475 году османы, с кровавым триумфом шедшие по землям Причерноморья и Азова, приступом