Сойдя с последней электрички,

      Я к дому шел лесной тропой,

      По небу шар катился белой,

      Кисломолочною луной.

      Туман клубился в слабом свете,

      Скрывая звездные пути,

      И я пытался обуздать

      В душе фантазии свои.

      Стволы бледнели смертной маской,

      И где-то в мглистости глуши

      Совиный крик плескался гулко,

      Собою глушь растормошив.

      И хруст ветвей скрипел вдогонку,

      А там, где был лесной проем,

      Явился пень замшелый, старый,,

      Представ во тьме нетопырем.

      Дорога вправо повернула,

      И вот уже видны вдали

      Дома, расставленные редко,

      И поселковые огни.

      Уставшая усадебная милость,

      Скрипучих досок ветхое крыльцо,

      Закрытых комнат временная сырость,

      Где паутинки трогают лицо.

      Как вдруг, заметив горькую усладу,

      Сверкнет свечою где-то иван-чай,

      И незабудки нежною прохладой

      В траве рассыплются

      как будто невзначай…

      Как удивительны лилии утром,

      В час, пока солнце не стерло с них слез.

      Смотрю и любуюсь, как ветер, волнуясь,

      Качает на стеблях подобие звезд.

      Неужто из моря вы вышли когда-то?

      А, может, упали на землю с небес?

      В молчании вашем есть сердцу отрада,