От сырца я отказалась, с ужасом наблюдая, как отпрыски Василия Ивановича с вурдалачьими харями чавкают кровавой печенью. Через час мы сидели у общего костра, сыто порыгивая вареной олениной и попивая чаек с молоком. Меня церемонно познакомили с населением стойбища. Главе рода была подарена пачка хорошего английского чая и бутылка «Флагмана». Но пить с ним я отказалась, чем ужасно разобидела старика:

      – Я в поле не пью. Вообще. Что—то вы разгулялись не на шутку. Разве можно сейчас?

      – Можно. Смена едет!

      – Какая смена, когда водила в запое?

      – Трактор завтра придет, однако…

      – Откуда вы знаете?

      – Радио! – оленевод гордо показывает мне черную коробуху рации, перевязанную изолентой.

      Понятно. Мне про трактор ничего не сказали, троглодиты. Ну, ничего, зато прогулялась…

      – Выпей, Наталья Захаровна, не обижай! Или не угодил чем?

      – Все хорошо.

      – Странная баба. Оленей вытащила, а водку не хочет!

      – Чаю еще хочу.

      Семейство Бельдыевых в полном составе: сам, жена, двое сыновей, дочка, да еще сезонный помощник – сели в кружок, как индейцы, и неторопливо закурили. Да, что-то в них было от тунгусов, пришедших на север с востока. А тунгусы, известно, имеют одни корни с индейцами.

      Хозяин с почетом передал мне трубку, я вежливо отказалась. В молодости еще можно подцепить сифилис через общий стакан, но сейчас—то уже мозги есть!

      Да и не курю я…

      – Захаровна, шкуру возьмешь? В подарок.

      – Тяжелые они, эти шкуры, и воню… в смысле, зачем мне? Я дома на диване сплю, под одеялом.

      – Бери рога! Красиво!

      – Не надо, дома от них уже деваться некуда.

      Бельдыев задумался, потом отцепил от пояса нож и протянул его мне:

      – Нож бери. Хороший нож! Отец сам делал. Ручка – моржовая кость. Такой нигде не купишь!

      Вместо ответа я задираю штормовку и вытаскиваю свое единственное оружие:

      – Во!

      – Ай… Твой лучше… – почти сердито говорит оленевод, разглядывая мою знаменитую финку.

      – Это тоже от отца.

      Василий хмуро запихивает любимый мясорез обратно в ножны:

      – Захаровна, так нельзя. Все скажут – я неблагодарный! Тогда оленя тебе дарю. Забирай любого!

      – Спасибо, конечно… Но куда мне целый олень? В рюкзак не засунешь, и верхом не поедешь. Оставьте себе.

      – Плохо…

      – Что плохо?… – я согрелась, клюю носом и уже плохо соображаю.

      – Кольцо не носишь? – спрашивает вдруг Бельдыев с хитрым прищуром.

      – Кольцо?..

      Гляжу свои грязные, в царапинках, пальцы – колец там, понятно, никаких нет.

      – Ты ведь замужем?

      – Не—а. Пять лет как развелась.

      – Э-э! Такая молодая баба – не замужем?! – растерялся