Честь – никому! Том 3. Вершины и пропасти. Елена Владимировна Семёнова
Читать онлайн книгу.
хватает так, что воюем чудом. И умением. По-марковски. А от нас ещё требуют части на этого бандита! Только что шесть полков на внутренний фронт вытребовали, а чем прикажут Москву брать?
– Рассказывайте, господин капитан! Что там?
Виктор Аверьянович важно расположился на стуле, закинув ногу на ногу, и на вопрос Родионова ответил одним единственным непристойным словом, которыми мастак был жонглировать.
– А подробнее? – осведомился подполковник.
– Работает вовсю тыл, – фыркнул Ромашов. – Одни сидят в канцеляриях и стучат на машинках не хуже, чем мы на пулемётах. Другие спасают Россию за чашечкой кофе! Рестораны и улицы гудят народом, а взять в руки винтовку – это, видите ли, некому! У каждой сволочи в кармане белый билет или свидетельство о том, что он незаменимый специалист по спасению России! Ну, и спекулируют, конечно, чем только можно… – и ещё одно веское слово употребил, обозначив им всех засевших в тылу.
– Куда же Деникин глядит со своими боярами? – ахнул Лёня.
– Гнать надо в… три шеи этих бояр! На старых дрожжах теста не поднимешь. А Деникин, как старый кот, который спит, когда мыши пляшут у него под носом.
– Помилуйте, Виктор Аверьянович, да что это вы! Нельзя же так! Ведь армия побеждает! Ещё немного – и мы будем в Москве!
– В самом деле, господин капитан. Обсуждение командующего – не дело армии. Мне понятны ваши чувства, но прошу не высказывать таких мыслей при подчинённых, – сказал Арсентьев.
– Я-то не выскажу. Да только скоро они сами нам эти мысли высказывать станут, помяните моё слово.
Нехорошо, нехорошо было всё, что Ромашов рассказывал. Если уже этого жизнелюба тревога взяла, значит, неладное что-то творится. Да Ростислав Андреевич и сам видел. Старых кадров всё меньше оставалось в Добровольческой армии. Их места занимали красноармейцы, присылаемые из тыла в качестве пополнений. Мало того, какого нутра были эти пополнения, так ещё же полураздетые! Ни обуви, ни шинелей! Стребуй потом с них корректного отношения к пленным и мирному населению! Сам ещё в Курске требовал у одной интендантской крысы сапог:
– Того гляди, снег начнётся, и как, по-вашему, мои люди будут работать при орудиях?!
А дела не было сему мерворождённому – как. Не его дело. Чах, как кощей, над своими складами…
И пошлёпали на босу ногу по раскислой осенней грязи, под проливными дождями зарядившими, прямясь перед ледяным ветром, сгибавшим в дугу оголённые деревья и игравшим, точно мячами, перекатиполе среди помертвевших равнин. И враг не так страшен был! Враг меньше жизней отнимет, чем пневмония и тиф…
Даже крестьяне замечали беженское положение освободителей, жалели, предлагали помочь вещами. И блазно было согласиться, но отказывались, жалея, в свою очередь, крестьян. Бог знает, какая судьба станется, а прознают комиссары, что крестьяне помогали Добровольцам – несдобровать им. Всё ж таки потихоньку приносили: кто сапоги, кто валенки, кто тулуп – как погорельцам.
– Что же это вы отказываетесь, родненькие? Да ведь измёрзнете все!
– Ничего!