Я натолкнулась на Мэриэл около Садовой долины. Она приветствовала меня, широко раскинув руки и сжав в своих объятиях. Ее крупное овальное лицо и выразительные глаза светились восхищением. Я стригу свои волосы достаточно коротко. В противоположность моим, ее длинные, свободно распущенные волосы были скреплены заколками лишь у висков и схвачены на макушке гребнем. Ниспадающая широкая юбка, обвивающая ноги, просторная блузка с длинными рукавами и жилет, расшитый фиолетовым шелком, придавали ей экзотический цыганский вид.

      Отбросив всякие мысли о работе, я прошлась с ней по аллее, которая вела мимо возвышения для оркестра, игравшего какую-то маршевую мелодию. Маленькая девочка катала по траве обруч. В один момент она потеряла над ним контроль, и обруч пересек аллею, по которой мы шли.

      – Будем считать этот обруч знаком удачи, – сказала Мэриэл. – А то Сельскохозяйственную выставку на прошлой неделе едва не смыло дождями, а поля для гольфа просто залило – как будто прорвало трубу.

      – Такая погода должна была отпугнуть туристов.

      – Да они просто продолжают пить воды и принимать ванны. Это ничуть не повредит моим спектаклям. Прекрасная вещь – театральная касса.

      Мы дошли до кафе-кондитерской и сели за столик. Мэриэл повернулась лицом к солнцу и сидела так, закрыв глаза, пока официант прибирал столик и раскладывал перед нами меню, а затем обернулась ко мне:

      – Это напоминает мне один из тех прекрасных дней, когда моя мать пела в «Ла Скала». Я так и сидела во второй половине дня, когда она отдыхала перед представлением… – Взглянув на меня поверх развернутого меню, Мэриэл заметила: – Вы очень сдержанны в еде. – Это прозвучало едва ли не с осуждением. – Вы могли бы заказать куда больше этого отличного мороженого. На прошлой неделе я попробовала здесь фисташковое, и к тому же у них прекрасный выбор пирожных и эклеров.

      Оркестр на эстраде начал играть венский вальс. Ближе к концу танца к нам подошел официант и записал наши заказы.

      – До чего же здесь хорошо, Мэриэл, – произнесла я, чувствуя себя расслабленной и довольной жизнью.

      – У них здесь замечательные музыканты. Отцы города считают, что музыка снимает тревогу и поднимает настроение. И я действительно ощущаю себя бодрой. Взгляните на это!

      Мэриэл положила передо мной газету. Совсем как тогда, дома, с миссис Сагден, обожавшей статьи о всяких выходках и преступлениях. Но тут все же был Харрогейт. В номере «Геральд» за среду в одной колонке был приведен список туристов, приехавших за неделю для лечения на водах – их фамилии были сгруппированы в порядке отелей, в которых те остановились. Мэриэл указала на одну из них.

      – Вот посмотрите. Это он.

      – Беррингтон Уитли?

      – Он самый.

      Она оглянулась по сторонам, словно желая убедиться,