Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы. А. Ю. Андреев
Читать онлайн книгу.
широко известный спор о языке преподавания высших наук – греческом или латинском – был не причиной, а результатом этих конфликтов.[367] Если же посмотреть именно на взгляды лидеров партий, то нельзя не увидеть их общность: все они выступали сторонниками основания высшего училища «для людей всякого чина», где бы преподавались как оба классических, так и иностранные языки, а также свободные науки вплоть до философии с последующим переходом к богословию. Как «грекофильствующие» Епифаний Славинецкий и братья Лихуды признавали пользу латинских учебников и использовали их в преподавании, так и «латинствующие» Симеон Полоцкий и Сильвестр Медведев не умаляли значения греческого языка, но не учили на нем просто потому, что не владели им.[368]
Это же принципиальное признание того, что академия-университет должна быть создана, вошло и в общественную мысль рубежа 1670—80-х гг., к которой относятся два сочинения, посвященных вопросам высшего образования. Одно из них ставит вопрос: «Учитися ли нам полезнее грамматики, риторики, философии и феологии, и стихотворному художеству, и оттуду познавать божественная писания, или не учася сим хитростем, в простоте богу угождати и от чтения разум писаний познавати?». Вряд ли стоит повторять, что первая часть вопроса описывает программу Академии от classes inferiores к classes superiores. Ответ, который дает автор трактата, – сугубо положительный: «Неучение – тьма, ослепляющая умныя очи… Учение же – ясная луча есть, ею же невежества тьма разрушается и естественныя человеческого разума очеса просвещаются, и есть велие благо». Второй вопрос трактата посвящен языку, на котором учиться «нам, славяном, потребнее и полезнше» – на греческом или на латинском, и здесь автор выступает сторонником обучения по-гречески, ссылаясь на положительный опыт западнорусских «греко-славянских» школ («того ради напечаташася во Львове граде грамматики грекославянския») и объясняя, что «язык греческий честен, и велик, и богословие могущ объяти не заимствуя языка латинскаго; язык же латинский без греческаго ничто не могущ высоких разумений», «скуден и убог по себе самому» и «далече от истины в богословии отведет».[369]
Другое сочинение тех же лет озаглавлено «Довод вкратце яко учение и язык еллиногреческий наипаче нужно потребный нежели латинский язык и учение, и чем ползует словенскому народу». Несмотря на эту объявленную позицию, его автор менее категоричен по отношению к латинскому языку – он просто констатирует, что «великая есть антипатия древняя между народа русскаго и латинскаго… и что-нибудь происходит от латинов хотя и доброе, однако же подозрительное и неприятное», а поэтому рекомендует учить его после греческого, а не перед ним. Главное же, чем замечателен трактат, – автор демонстрирует познания о существующих европейских университетах, ссылаясь на авторитет тех из них, где учат греческий язык вместе с латинским: Падуя, Париж, Лейден, Прага, Рим. Несколько наивно автор представляет эти университеты-академии как прямое продолжение античных высших школ, полагая, что ныне
Там же. С. 119.