Кто он такой – мой друг Поэт,

      Что пишет нам, не уставая?

      Какая Сила колдовская

      В него вложила слов куплет?

      Он слышит то, в чём мы глухи,

      Он видит там, где мы слепые.

      Глубины бороздит любые,

      Когда творит свои стихи.

      Кто он такой, что смог сказать

      И сделать алфавит твореньем!

      Его читая озаренья,

      Способны мы вдруг зарыдать!

      Способны мы вдруг улыбнуться

      И закричать, и замолчать,

      И жизнь по-новому начать,

      Лишь стоит строк его коснуться.

      Им говорит, наверно, Бог, —

      Такою меткой он помечен.

      Ведь он умрёт, но будет вечен

      Однажды изречённый слог!

      Легко ли быть, мой друг, поэтом,

      Вместить сто жизней в жизнь одну —

      И осень, лето и весну —

      И просто жить ещё при этом?…

      Ночь. Луна отражалась рекой,

      Рвала душу и забирала покой,

      Мстила за день, как за любовь,

      И разбивала в кровь!

      День угасал. В преддверии тьмы

      Я замерзал, ожидая зимы.

      Я выживал себе на беду

      В белом лунном бреду!

      Крики в ночи, ночь без конца.

      В лицах друзей не вижу лица.

      На этом пути не горят фонари.

      Как далеко до зари!

      Шаг осторожный по тонкому льду.

      Брезжит рассвет. Дойду – не дойду?

      Вся моя жизнь – яростный стон!

      Снова кошмарный сон…

      Матушка моя, Россия, ты – больна.

      Как же мне тебя, беспутному, спасти?

      В тот момент, как ты сошла с ума,

      Был я пьян и не помог. Прости…

      Да и как мне, глупому, спасать?

      Из-за моря доктора позвал.

      Доктор мог лишь языком болтать

      Да пиявки ставил – кровь сосал…

      Но тебе всё хуже день за днём,

      А «доктора» живут здесь, как свои!

      Жрут да пьют, балуются с огнём,

      Что им, гадам, горести твои…

      Протрезвел я, глянул, а кругом

      Кровососов стало – пруд-пруди!

      Чад своих всё учат за бугром,

      Как нам, тёмным, выправить мозги?..