забыв о тягости объятий,

      сведённых судорогой рук,

      не вытравить улыбку б… ди,

      такой любимой, и испуг —

      лишь отголосок драмы вечной,

      прокравшейся через порог,

      и твой порок не мной излечен —

      и как курок раскрытый рот

      целует нежными щелчками —

      одним щелчком, но навсегда —

      так я беспамятства мелками

      рисую нас не без стыда,

      без темы, бестелесной плотью —

      служенье ласк не терпит пут

      тряпичных и разумных, впрочем,

      и на судью найдётся суд —

      и посему оставим пренья

      насчёт остывшей, но любви —

      и несуществовавший третий

      не будет пить коктейль из вин —

      твоя вина, моя вина ли,

      итог проверен и прочтён:

      хоть память манит именами,

      святой не может быть прощён —

      про чёт и нечет гаснут звуки,

      мой голос глух и ночь глупа,

      что клеит прозу из разлуки

      и пошлых рифм на мой колпак —

      слабеет память губ и пальцев

      и, пялясь в зеркало стихов,

      я вижу груды снятых платьев

      наш драматический исход.

      Когда раздастся вдруг средь бела дня

      Твой голос (он был всех других дороже),

      Что да, любила, только не меня —

      Тут разверзается знакомых звуков ложью

      Бездонных пятистиший полынья.

      – Как это лепо! Как бушует кровь!

      И отступает сразу лень и скука.

      Читатель ждёт уж?… Подавись! – Любовь —

      Смазливая дешёвка-потаскуха,

      К которой, всё ж, идём мы вновь и вновь…

      Но открывает дверь случайно мне

      Моё же себялюбие и гордость:

      – МЕНЯ не выбрать? Стало быть, войне

      Пришла пора! – и замерзает горло

      При мысли о своём глазном бревне.

      Тем временем межличностный ландшафт

      Взрывается от мелких артупрёков

      И звуки псевдоважных полуправд

      Важнее нам, чем человек напротив,

      И приближается молчанья шарф.

      Что, в общем-то, и есть конец конца,

      Финальный титр улыбкам и лобзаньям

      На кинокадрах памяти певца,

      Не удержавших милых очертаний

      Знакомого до судорог лица.

      Дней количество есть забывчивость.

      Позабудь же, каким я был.

      Между будущими и бывшими

      Завалялся кусок судьбы.

      Осень речь выстилает листьями.

      Есть