Спасибо!

      Меня ты выучила говорить –

      Послушай же, как я могу ругаться.

      Чума тебя возьми со всем ученьем!

      Чума!

           Довольно, ведьмино отродье!

      Пошел за хворостом! И поживей.

      Иди работай! Ах, ты недоволен?

      Попробуй лишь заныть или промешкать,

      Тебе так скрутит все нутро и кости –

      Ты не забыл? – от воя твоего

      Зверь задрожит в лесу.

                         Нет, нет, не надо!

      Придется слушаться. Такой колдун,

      Пожалуй, будет посильней

      И матушкина бога Сетебоса[4].

      Ступай же, раб! Вон!

      Станьте, милые, в кружок

      На лужок.

      Ножку вбок, и раз, и два-с:

      Реверанс.

      Подпевайте мне дружнее,

      Духи добрые и феи.

      Гав, гав, гав! – собаки лают,

      Гав, гав, гав! – зарю встречают.

      На забор петух взлетел,

      Хлопнул крыльями и спел:

      Кукареку!

      Кукареку! Гав, гав!

      Откуда эта музыка? С небес

      Или с земли? Все стихло. Эти звуки

      Предназначались, верно, божеству,

      Что правит этим островом. Я плакал

      По королю-отцу на берегу,

      Когда запели звуки над волнами,

      Рассеяв скорбь мою, и увлекли

      Вслед за собой. Вот я куда забрел.

      И музыка умолкла. Нет, играет!

      В пяти саженях под водой[5]

      Спит, как живой, родитель твой,

      Неузнаваемо прекрасный;

      Глаза его – морской жемчуг,

      А из могучих ног и рук

      Возрос коралл прозрачно-красный.

      Русалки там, на дне морском,

      Звонят над ним, поют псалом.

      Дин-дон! Дин-дон!

      Ты слышишь этот тихий звон?

      Дин-дон! Дин-дон!

      Они поют про моего отца

      Погибшего. О, неземные звуки!

      Они как будто веют надо мной.

      Вглядись туда, Миранда, и скажи:

      Что видишь ты?

                    Кто это? Дух иль призрак?

      Он озирается. Клянусь, отец,

      Прекрасней никого я не видала.

      Но он лишь дух!

                    Нет,