Возможно ль? вместо роз, Амуром насажденных,

      Тюльпанов гордо наклоненных,

      Душистых ландышей, ясминов и лилей,

      Которых ты всегда любила

      И прежде всякой день носила

      На мраморной груди твоей —

      Возможно ль, милая Климена,

      Какая странная во вкусе перемена!..

      Ты любишь обонять не утренний цветок,

      А вредную траву зелену,

      Искусством превращенну

      В пушистый порошок! —

      Пускай уже седой профессор Геттингена,

      На старой кафедре согнувшися дугой,

      Вперив в латинщину глубокой разум свой,

      Раскашлявшись, табак толченый

      Пихает в длинный нос иссохшею рукой;

      Пускай младой драгун усатый

      Поутру, сидя у окна,

      С остатком утреннего сна,

      Из трубки пенковой дым гонит сероватый;

      Пускай красавица шестидесяти лет,

      У Граций в отпуску, и у любви в отставке,

      Которой держится вся прелесть на подставке,

      Которой без морщин на теле места нет,

      Злословит, молится, зевает

      И с верным табаком печали забывает, —

      А ты, прелестная!.. но если уж табак

      Так нравится тебе – о пыл воображенья! —

      Ах! если, превращенный в прах,

      И в табакерке, в заточеньи,

      Я в персты нежные твои попасться мог,

      Тогда б в сердечном восхищеньи

      Рассыпался на грудь под шелковый платок

      И даже… может быть… Но что! мечта пустая.

      Не будет этого никак.

      Судьба завистливая, злая!

      Ах, отчего я не табак!..