Ей казалось, что потом она скучала на даче. На самом деле ей было не просто тоскливо, ей было больно и обидно. Она не поняла, что же она сделала не так, чтобы Валерий, намекнув на чувства, тут же отвернулся от нее. Она и мечтать не могла о его ухаживаниях. Но он сам предложил ему писать. Это же не просто так. А потом замолчал.

      И не так уж ей скучно было на даче. Много лет спустя его двоюродный брат вспоминал: «Валерий Вульфсон-Дамье – мой двоюродный брат по отцовской линии. С ним мы познакомились в один из предвоенных годов в Переделкино (Моск. обл.), где проводили летний отдых наша бабушка Генриетта с внуками Валериями. Мой двоюродный брат был сыном замечательных родителей – героя-полярника Вульфсона, трагически погибшего на острове Врангеля и ассистентки знаменитого профессора Плетнева Мины Григорьевны Дамье (родной сестры моего отца). Валерий Вульфсон-Дамье во время нашего с ним знакомства был московским школьником средних классов. Он отличался смышленостью и добродушным, покладистым характером. Лето в Переделкино запомнилось мне приятным общением с бабушкой и братом, редкими патефонными пластинками с записями арий и романсов в исполнении замечательного бельканто Яна Кипура, освоением езды на велосипеде, принадлежавшем моему брату… и несносным ежедневным (дважды в день) приемом свежего коровьего молока (в качестве чудодейственного лекарства от всех болезней)… Позже мы с моим братом возобновили нашу дружбу. Бабушка Генриетта настолько плотно опекала моего тёзку, что он часто разводил руками и бормотал: «Лас мих