Эльге, до востребования. Елена Михайловна Шевченко
Читать онлайн книгу.
дочери старинной подруги. Потому по общему умолчанию решили сделать вид, что ничегошеньки не понимают, пусть будет как будет. Не лишаться же друзей в эвакуации. И, вообще, это всего лишь подозрения, может, все совсем не так. Словом, решили дружить домами.
Мама приобрела радиотарелку, чтобы новости слушать. А кто-то принес патефон. Латыши лихо жарили из мерзлой картошки драники – так называли картофельные котлеты. Алек ловил их на лету.
Он в Уфе быстро обзавелся компанией, болтался во дворе с эвакуированными мальчишками. Местные не могли выговорить это слово, потому звали их просто – выковырянные. И ведь верно: наковыряли абы где, абы кого, абы зачем.
Мама арендовала огородик у хозяев. Ей всегда нравилось что-то выращивать. Тетки рассказывали, что еще в Митаве она брала в аренду сад, и у нее росли самые экзотические ягоды и фрукты.
В августе 41-го мама успела посеять только укроп да салат. Укроп засушили, и зонтики в сенях повесили, хозяин, что им полдома сдал, тоже вывесил пучки местных травок. В знак уважения, видно, сказать хотел, что не белоручки столичные у него живут, позволил брать к чаю и мяту, и чабрец, и зверобой. А осенью, когда похолодало, даже дровишек подбросил.
Девочки Эдит Яковлевны оказались единственной компанией для Эльги, хотя были старше. Уже невесты, на самом деле. Сонин муж воевал на Северо-Западном фронте, а Галя, младшая, была обручена с молодым военврачом, с которым ее познакомил отец. Врач даже предложение сделал, а зарегистрироваться не успели, его отправили на финскую войну. А потом на эту, сейчас он служил где-то под Лугой. Писал ей через день. И Соня письма получала. Они читали всем «неличные фрагменты», а вечерами, в сенях, читали вслух Голсуорси, английского писателя, передавая книжку друг другу после каждой главы. Эльга призналась им, что у нее тоже есть, ну не совсем чтобы жених, хотя, наверняка, они поженятся, если, конечно, сама запуталась в словах, смутилась… Со всеми этими отъездами она забыла о Нем, а обещала писать. Но и он ни разу не написал, но ведь он и не знает, что они в Уфе. Вот мама его из Кемерова написала, они туда в эвакуацию попали. А Валерик не пишет…
– Так, может, все письма в Москве лежат? Их просто не переслали, – здраво рассудила Галя.
Эля погрустнела, она-то ему ни одного письма не написала, хотя обещала каждый день отчитываться, что сделала, что собирается, что увидела, что прочла. Об этом она умолчала перед новыми подругами.
Опять вышло, что она несобранная, необязательная, ленивая, словом, никчемная. Потому как ничего из обещанного не успела. Детский лагерь, переезд, обустройство, новая школа, куда и ходить не надо, еще с Алеком и мальчишками делянку с картошкой у костра караулили, топляк на реку ходили ловить. Шиповник собирали, мама велела, зимой пригодится, а собрали много, потому в госпиталь коробку отнесли. Не об этом же писать. Он ей список книг перед отъездом выдал, что она за лето обещала прочесть, а книжки в Москве остались. Может, в библиотеку записаться, но она в старой Уфе, отпустит