Лампочка гаснет. Вольфрама сухой фитиль

      перегорает быстрее, чем меркнет вечер…

      Между собакой и волком – ни явь, ни быль…

      так – отголосок – последней июльской встречи…

      Переживания, что не о чем поговорить —

      долгая память – в каком-то другом измеренье —

      только собака – в безвременье будет выть…

      не оставляя шансов, а лишь сомнение.

      Вечером свет расползается и – не ищи —

      без вариантов, а лампочка – только повод —

      для комара – увидеть, что там, внутри…

      и как проживается в комнате – той, в которой,

      даже, уже – и призраки не живут…

      ночью, во сне – разрозненные воспоминанья,

      но и – не более… Лампочки мёртвый круг —

      всё, что внутри достойно ещё вниманья.

      Будка стрелочника выкрашена в песочный цвет,

      чтобы с дороги не разглядеть отличия

      от окружающего… и лампы неяркий свет —

      тоже сливается с выветренным наличником,

      как с бесцветной дверью, которая на замке,

      когда стрелочник – в город за водкой и провиантом,

      когда по дороге пыльной, как по реке,

      передвигаются измученные мигранты…

      или цыгане… и небо – белёсый холст,

      даже, не траченый тучами и облаками —

      только столб пыли в нечеловеческий рост,

      как обнимающий местность вокруг руками…

      или песчинками с пылью – во все глаза,

      рот залепляя и, чтобы не слышать – уши…

      Стрелочник будку выкрасил и не сказал —

      где теперь встретить его одинокую душу.

      На солнцепёке улица молчалива,

      будто бы – жизнь кончается на рассвете…

      и торговка зеленью – торопливо

      предлагает укроп, петрушку и помидоры в пакете,

      и какие-то ягоды. Спрашиваешь – что сколько стоит,

      но лишь тишина, указанная на ценнике…

      Видимо, вправду сказано, что всё проходит —

      как