На краю Ойкумены ветра бушевали,

      Расплескались моря,

      Словно стаи пираний.

      И уже не поймёшь, и узнаешь едва ли,

      Жизнь ли это,

      А, может, паденье – за гранью.

      Ты не бойся,

      Мы здесь ничего и не значим.

      Мы, наверное, умерли

      В трансе мистерий.

      А иначе, зачем всё захлёстнуто плачем,

      И материя взорвана

      Антиматерией!

      Но никто не заметил

      Коварной подмены —

      Видишь, друг мой, какие жестокие лица!

      Но и здесь, на кровавом краю Ойкумены,

      Я тебя обниму —

      Пусть мгновение длится.

      Вот в этой завешанной тряпками лавке,

      Тесной и сирой от мелких забот,

      Я сегодня куплю полмира,

      Если, конечно, мне повезёт.

      Ну, не полмира, так хотя бы полцарства,

      Или вазу династии Мин,

      Кем-то выкопанную из карста,

      Похожую на сотни настоящих мин.

      Нет, пожалуй, куплю безделушку

      За полушку – и останусь довольна ею

      На тысячу лет.

      Пусть она помнит вот этот день,

      Где меня уже нет.

      День без тебя, год и два,

      А сегодня – двенадцать жутких лет.

      Ты прости меня за все слова,

      Что сказаны без тебя… вслед.