"Да уж, – вспоминала иногда тот странный вечер Светка, – очень детские стихи…"

      Эта безумная, очевидно полоумная идея, с Вильямом нашим, Шекспиром, принадлежала пианистке, штатной зенитовской пианистке, какие всегда есть в гимнастических залах, довольно молодой ещё, слегка полноватой женщине с темпераментом улитки. Как вообще она умудрилась дойти до такой абсурдной мысли, являлось совершеннейшей загадкой. Девчёнке-второкласснице, в советском спортивном лагере, и поручить читать такое! И тем не менее, успех был жуткий. Зал просто содрогался от восторга! Но самое интересное, что маленький ещё вроде Светик этим событием и сам оказался потрясен до глубины души, прямо сразу и на многие последующие годы…

      Так, почти незаметно, пролетело два месяца лагерной спортивной жизни, Светка загорела дочерна, вроде бы ещё больше похудела и вытянулась немного. И в школу, после двух недель с родителями и бабушкой на даче, первого сентября явилась уже не малышка-первоклашка с голубыми изумлёнными глазами, а вполне себе симпатичная, стройненькая загорелая девчушка, примерявшая уже и лифчик на неожиданно, за каких-то пару недель, едва, но уже достаточно заметно успевшую вдруг оформиться двумя половинками спелого беленького яблочка маленькую грудь…

      Глава вторая

      Здесь, с позволения читателя, автор хотел бы остановиться ненадолго, вздохнуть поглубже и парочку минут подумать. Автору и самому вдруг стало интересно, а зачем в таких подробностях описывать младые годы нашей героини? К чему всё это? Имеет ли детство маленького Светика хоть какое-то отношение к истории о взрослых людях, Веничке и Светке, коей изначально