Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней. Николай Коняев
Читать онлайн книгу.
в Валаамском монастыре…
Пострижения Дамиана в рясу и камилавку – одно из последних деяний престарелого игумена. Обручение Дамиана ангельскому образу совершилось на Рождество Христово.
В «Мужицкой обители» В.И. Немировича-Данченко приводится такой диалог:
«– У нас трудно, очень трудно иноческого сана добиться.
– Почему?
– Пока еще тебя послушником примут, повозишься, да в послушниках шесть лет, а если молод, то и больше. Моложе тридцати лет рясофором не сделают. Да и в рясофоре, если ты во всем взял и обители угодил, посидишь только шесть лет. Лет пятнадцать до мантии-то промаешься».
Разговор этот – внешних людей.
Все правильно, но правильность – тоже внешняя, не наполненная внутренним деланием, которое одно только и превращает послушника из человека внешнего в настоящего инока.
Сразу после пострижения в рясофор Дамиан положил посещать каждый день старца для откровения всех помыслов. Это, заведенное в монастыре еще при игумене Назарии, обыкновение называлось «ежедневным очищением совести».
«После вечерней трапезы, – было написано в Наставлении, составленном Назарием, – ты должен пойти к духовному твоему отцу. Поклонись ему, как самому Христу, пади на колени, открой ему состояние души твоей в продолжение минувшего дня, испытывая себя во всем, что сотворил на деле. Или худо помышлял, или говорил, или дозволил себе противное совести своей, или в чем тщеславился, или чем гордился, или кого оскорбил, или сам оскорбился на ближнего, или пороптал, или осудил близкого…»
Согласно Наставлению, получив после такой тонкой, истинной исповеди разрешение и прощение, «приняв, как от самого Бога», следовало поцеловать образ и крест и, поклонившись до земли духовному отцу, молча идти в свою келью.
– Не помню, свидетель Бог, чтобы я, находясь на послушании в хлебной, – рассказывал своим ученикам игумен Дамаскин, – без благословения старшего съел хотя бы корочку, несмотря на то, что бывало очень хотелось съесть горячую горбушку только что вынутого из печи хлеба. Старец мне говорил: «Если нужно поесть, то благословись, положи три поклона, сядь и поешь, но отнюдь не тайно, ибо тайноядение бесам вход».
– Или когда бывало отпустит нас за ягодами, то не позволял съесть любую ягодку, а насбиравши, помолясь Богу, сесть и поесть… Квасу мы никогда в келью не брали, а о хлебе не смели и помянуть старцу, чтобы взять в келью. Всегда, бывало, говорил нам старец: ломай себя пока молод, чтобы враг не сломал тебя в старости…
Однажды, испытывая ученика, насколько он преуспел в нестяжании и бесстрастии к вещам, старец Евдоким обратил внимание на икону, которою благословили Дамиана родители, когда он уходил в монастырь.
– Кажется, эта икона у тебя лишняя, – сказал он. – Отдай ее в церковь.
Дамиан не стал объяснять, что икона – родительское благословение. Беспрекословно исполнил приказ.
Суровой и трудной была дорога, по которой вел Евдоким Дамиана, но радостной и светлой была эта дорога для самого «обручника