Тяжелые басы гангста-рэпа пробиваются сквозь потолок.

      Джонас перестает печатать и поднимает голову:

      – Дани? – (Нет ответа.) – Вот дерьмо! – Он встает из-за письменного стола, подходит к лестнице. – Даниэлла Кей Тейлор!

      Нет ответа.

      У Джонаса снова подскакивает давление. Тихо чертыхаясь, он поднимается по лестнице, перемахивая сразу через две ступеньки, покрытые вытертым бежевым ковром, на площадке поворачивает направо и идет по коридору к комнате дочери. Дергает за дверную ручку. Заперто, само собой разумеется. Стучит в дверь. Еще раз.

      Дверь открывается.

      – Что? – Семнадцатилетняя блондинка вызывающе смотрит на отца, ее темно-синие глаза яростно пылают.

      – Я пытаюсь работать.

      – Ну и что? Я, между прочим, здесь тоже живу.

      – Можешь сделать чуть-чуть потише?

      Она убавляет звук так, что Джонас уже разбирает слова.

      – Господи, Дани, как ты можешь слушать такое дерьмо?

      – Папа, не начинай…

      – Песня о том, как три брата участвуют в групповом изнасиловании своей матери?!

      – Это просто песня.

      – Ну, лично мне она не нравится. Выключи сейчас же!

      – Я, конечно, извиняюсь, но ты не можешь диктовать, что мне слушать. У нас свободная страна.

      – Кто платит, тот и музыку заказывает. И пока ты живешь под моей крышей, ты должна меня слушаться. Так что выключи это немедленно!

      Дани хлопает по CD-плееру, выключая его:

      – Еще семь недель – и мне исполнится восемнадцать, а тогда я сваливаю отсюда!

      – Тебе остается надеяться только на финансовую поддержку, а иначе придется ездить на учебу отсюда.

      – Последние новости: я не иду в колледж.

      У Джонаса снова подскакивает давление, выражение лица дочери только усиливает его ярость.

      – Интересно, и на что ты собираешься жить? Станешь официанткой? Будешь переворачивать бургеры?

      – Быть может, засяду за мемуары! – И она захлопывает дверь прямо у отца перед носом.

      Очень остроумно! Джонас топчется под дверью. Слышит, как плачет дочь. Да уж, звание Лучшего отца года мне точно не светит.

      За отпущением грехов Джонас идет в комнату к сыну. Стучится. Открывает дверь.

      Четырнадцатилетний подросток с каштаново-рыжими вихрами, торчащими из-под бейсболки «Филадельфия Филлис», слишком поглощен видеоигрой, чтобы поднять глаза.

      – Дэвид?

      – Я уже сделал домашнее задание.

      Джонас опускается на колени возле сына. Смотрит, как руки мальчика умело нажимают на кнопки. На мониторе копия старого мини-аппарата Джонаса.

      На экране возникает тупая морда мегалодона цвета слоновой кости, челюсти перемалывают сдвоенный хвостовой плавник спасающегося бегством кита-убийцы.