Немало длилось отреченье

      От светских мест и вечеров,

      Но жажда зависти и мщенья

      Своё над ним опять возьмёт,

      И совести заглушит зов.

      Начнёт Белаква исправленья

      Того, что в свете предаёт.

      Зубрить сначала начинает

      В безбожном темпе этикет.

      Журналов кучи покупает

      О моде, танцах, вечерах.

      Встречает с ними он рассвет,

      В обнимку с ними засыпает.

      Да все усилья терпят крах.

      Всё от того, что воспитанье,

      Привычки прежние его,

      Мировоззрение, сознанье

      Вовек уже не изменить,

      Ведь то, что свыше нам дано,

      Какое б ни было желанье,

      Нельзя никак переменить.

      Но ведь не столько по манерам

      «Чужого» в свете узнают!

      Здесь главным служат ведь примером

      Условья внешние сперва!

      Поскольку полусветский люд

      Всегда пленяется размером.

      А в свете оных вечно боле.

      Своей Белаква оттого

      Решает верно участь доли:

      Он ставку делает на блеск

      В деталях вида своего!

      Пусть чувство меры спит на воле,

      Его заменит шика всплеск!

      Сменил одежду он сначала,

      Блестящий фрак себе купил.

      Да выбирал так, чтоб кричала

      Покупка: «Зрите, я драга!»

      Пиджак же сжёг свой и забыл,

      Как страшный сон того причала,

      Что он покинул навсегда.

      Забыл затем про экономность,

      Оставил старый он отель.

      К чему бессмысленная скромность?

      Так никого не удивишь!

      Теперь пусть сам метрдотель

      В лице являет вмиг виновность,

      Когда его увидит лишь!

      Итак, Белаква изменился.

      Снаружи блещет, как звезда.

      Он на растраты не скупился,

      Скрывая в них свой этикет.

      И вот, однажды, как тогда,

      Он вновь к Локауту явился

      На светских личностей банкет…

      С позором выгнанного гостя

      Уже никто в нём не признал!

      В блестящем фраке, блещет тростью!

      Со странной выдержкой манер!

      Его весь свет теперь встречал

      Со скрытой завистью и злостью!

      Он весь богатства был пример!

      Вошёл он, словно заплывая,

      Моментом замерли вдруг все.

      К себе вниманье привлекая,

      Пошёл к Локауту он прям…

      И тот… Прильнул к его руке,

      Лицом почтенье выражая!

      И громко молвил всем гостям:

      «То давний друг мой!.. (Звать вас как же?)

      Белаква! Знатный джентльмен!

      Я с ним недавно в магарадже

      Сражался долго; как играл!

      Своей фигуркою взял в плен

      Мои все. Что же, скажем также,

      Что я Бунакву с детства знал…

      Сейчас вас, гости дорогие,

      Я