– Не желают ли господа чаю, – как можно более радушно сказал я. Получилось всё равно не очень. Господа чаю не желали.

      Мы постояли в молчании. Друзья Дениса стали разбредаться по книжному, рассматривать ассортимент.

      В это время из офисной комнаты вышла одетая в пальто Веснина. Даша направилась к выходу.

      – Куда? – спросил её один из тех бандитов, что стояли возле меня.

      Очевидно, бандерлоги думали о том, что Веснина может пойти в милицию.

      – А кто вы, собственно такой? Чтоб я отвечала на ваши вопросы? – без какого-либо страха ответила Веснина.

      – Залезь в свою будку и жди, пока разрешат выйти, – сказал бандерлог.

      Веснина с недоумением посмотрела на меня.

      – Как ты с ней разговариваешь? – спросил я оппонента Весниной. Тут внезапно я понял, что никакого страха во мне нет. Кометой пронеслись все мои построения о страхе и любви, из-за которых я взялся за свою книгу. И тут же я понял, что я всё перепутал – не отсутствие страха делает возможной любовь. А присутствие любви растворяет страх.

      – Чо? – сказал бандерлог.

      – Благодарю, – сказала мне Даша и попыталась продолжить свой путь к выходу из книжного.

      Бандерлог схватил Дашу за руку и с силой толкнул обратно к офису. Веснина со всего размаха врезалась в дверной косяк головой и согнулась пополам, держась за затылок.

      Я стоял совсем рядом с происходящим инциндентом и в глазах моих потемнело. Я немного присел, чтобы вложить в удар всё своё тело и выстрелил прямым апперкотом в лицо бандерлога. Бандерлог с шумом рухнул на пол.

      «Красавелло», – успел я ласково подумать о себе, а потом в глазах снова потемнело. Бандит, который стоял позади меня, сориентировался раньше всех и со всей дури опустил биту на моё плечо. В голову, нужно думать, он не целился, потому что таким ударом по голове меня можно было бы и убить. А так – внутри меня просто что-то поломалось. Я пока ещё не знал, что, но боль была такой, что я понимал хорошо, что где-то что-то там, внутри, разъединилось.

      Потом меня сбили с ног и начали топтать ногами. Страх так и не пришел ко мне. Больно было. Страшно – нет. Я с удивлением подумал, что меня не волновало даже сейчас то, что меня в этом едином порыве могут и убить. Сначала я закрывал самое лучшее, что во мне было – голову. Но после того, как мне несколько раз прислали по почкам, я понял, что дела мои всё равно идут неважно. Потом я услышал голос того бандерлога, которого я так удачно свалил с ног:

      – Дай я, дай я.

      И даже через руки почувствовал